Людовик Дэй

В старом кафе на площади Сен-Мишель Лиза, затягиваясь сигаретой, натыкается на Антуана, который разливает вино с дрожащими руками. «Ты до сих пор куришь эти дешёвые «Житан»?» — усмехается он, поправляя фартук с пятном от бургундского. Мари, в чёрном костюме от Zadig & Voltaire, роняет ключи от офиса в Париже, когда замечает на стене фото 2008 года: она и Лиза в рваных джинсах у разбитого фонаря. «Помнишь, как мы прятались от охранника?» — говорит Лиза, но Мари отворачивается, доставая из
Лука, студент-физик с привычкой жевать колпачок от ручки, обнаружил в подвале старой булочной на rue Lepic странную аномалию — синеватую дымку, которая съедала звук. Вместо того чтобы позвать кого-то, он сунул внутрь термос с остатками латте и вытащил его через час, обледеневшим. «Ты с ума сошел, это же петля!» — Элиз, его соседка по общежитию, тыкала пальцем в графики на ноутбуке, пока за окном дождь стучал по консервным банкам, брошенным во дворе. Они просчитали: дымка соединяла 14:35 каждого
Мари, тридцатилетняя фотограф из Марселя, снимает детские утренники и корпоративы, чтобы оплатить аренду крохотной студии на бульваре Лоншан. Ее старый Nikon D300 вечно заедает — в разгар съемки первого дня в школе у мальчика в клетчатой рубашке камера гаснет. *«Черт, батарея! Где запасная?»* — шепчет она, роясь в рюкзаке с огрызком яблока и чеком из химчистки. Вечером, разбирая снимки за столом с облупленной краской, она спорит с сестрой Лизой: *«Ты могла бы снимать настоящие истории, а не