Лиань, 17 лет, рылся в ящиках старой мастерской на окраине деревни под горами Хуаньшань. Его пальцы в засаленной перчатке зацепили сломанный регулятор давления — деталь от ветряного насоса, который когда-то качал воду на террасы. *"Без этого отец систему не починит"*, — пробормотал он, вытирая пот со лба тыльной стороной руки. В углу комнаты Цзинь, местный кузнец, стучал молотом по раскалённой пластине: *"Ищешь прокладку? Вчера Вэй её взял для дренажной задвижки у рисовых
Линь Мэй, 24 года, перебралась из деревни под Чунцином в Шанхай, устроилась официанткой в кафе «Золотой лотос» на улице Хуайхай. По вечерам писала портреты туристов за 50 юаней, смешивая краски в жестяной банке из-под печенья. В комнатке над прачечной, где пахло сыростью и жареным тофу, она дорисовывала детали: трещину на вазе с пионами у клиентки в шляпке, родинку на щеке мужчины в костюме. «Слишком много синего в тенях», — бросила как-то Сяо Хуэй, соседка-парикмахер, разглядывая эскиз. «Ты бы
Дугу, парнишка лет шестнадцати, копался в рисовом поле, когда заметил дым над хижиной дяди Фэна. Бросил мотыгу, побежал через грязь, споткнулся о глиняный кувшин с забродившим соевым соусом. Внутри — обгоревшая циновка, разбитый алтарь предков, а на полу отец, Цзян, сжимал окровавленный нож для разделки рыбы. «Бандиты с запада… Их вожак с шрамом через глаз», — прохрипел он, сунув Дугу потёртый медальон с символом дракона. Мать, Сяолинь, в тот день ушла на рынок продавать шёлк — позже нашла её