Ядвига, хозяйка лавки старых книг на краковской Рыночной площади, разбирала пачку писем 1943 года, когда в дверь ворвался соседский мальчик, Павел. «Тетя, Марыся исчезла! Вчера гуляла у Вавеля, а сегодня… её кукла в луже валяется». В углу лавки дремал пожилой таксидермист Станислав, щурясь на шум: «Третий ребёнок за месяц. Говорят, в подземельях под Суконными рядами чьи-то шаги слышны… ночью». Ядвига, стряхнув крошки от круассана с вязаного свитера, достала ключи от архива доминиканского
Ядвига, толстая пекарша с рыжими волосами до поясницы, каждое утро месит тесто в своей лавке на краковской площади Рынек. Запах ржаного хлеба смешивается с вонью перегара от бродяги Стаха, который спит под её витриной. «Зофья, опять у тебя кошки пропадают?» — кричит она соседке, вытирая руки о передник с вышитыми лошадками. В подвале за ящиками с мукой она хранит тетрадь в кожаном переплете: там списки обидчиков, отравивших её отца в 89-м. Когда в районе Университета Экономики находят труп
Казимеж, худощавый библиограф из варшавской библиотеки на улице Краковское Предместье, находит в старом томе Мицкевича конверт с выцветшими фотографиями 1983 года. На снимках — мужчина в очках, похожий на него, стоит у вокзала «Варшава-Заходня» рядом с девушкой в плаще с капюшоном. «Кто это?» — бормочет он, переворачивая карточку. На обороте чернильная пометка: *«19:32, переход между платформами»*. Вечером, спускаясь в метро на станции «Свентокшиска», он замечает ту же девушку — мелькнула в