Ээро Хомяков, 54 года, разбирает коробки в подвале городской библиотеки Турку. Натыкается на пачку писем 80-х, засыпанных кофейной гущей. В углу — разбитая лампа, мигает. Айно, коллега с татуировкой совы на запястье, протягивает ему термос: «Опять копаешься в хламе? Пару дней назад тут трубы лопнули, всё промокло». Ээро вытирает очки, читает обрывок: «Если найдешь это, Лена уже не в Хельсинки». На обороте — детский рисунок медведя с часами вместо глаза. В баре «Крууна» Ээро показывает письма
В Хельсинки, на рыбном рынке Кауппатори, финн Тапио Каллио чинит сети, пока его брат Юха спорит с контрабандистами из Таллина. «Лед на Балтике толще, чем твои отговорки», — бросает Тапио, разглядывая треснувший компас с выцарапанной надписью *«Pärnu, 1987»*. В это же время в мастерской на улице Хаапсалу эстонка Лийз Вяльяотс красит раму для иконы, найденной в подвале старой ратуши. По радио трещит прогноз о шторме. Ее сосед Март, таская ящики с водкой, кричит через двор: «Если церковь узнает,