Элла, 12 лет, в рыжем свитере с заплаткой на локте, заметила, что её морская свинка Пуффи перестала есть укроп. Вместо этого зверёк упорно грыз угол школьного учебника по биологии, оставляя зазубренные следы на главе про генетические мутации. За ужином брат Олави, размахивая вилкой с картофелем, сказал: «Она или сошла с ума, или готовится к экзамену». На следующее утро Пуффи пролетела через кухню, сбив банку брусничного варенья, и застыла в воздухе над разбитой стеклянной крошкой. Элла, вытирая
Эйнар, коренастый дровосек с шершавыми ладонями, каждое утро рубил сосны у озера Пиэлисъярви, пока жена Лина не слегла с лихорадкой. В хижине пахло можжевельником и смолотой рожью — она пыталась варить лечебный отвар, но кашель только усиливался. «Сходи к Йохану, — прошептала она, вцепившись в шерстяное одеяло. — Он из тех мест, где деревья говорят». Йохан, немецкий торговец с выцветшим шрамом на щеке, привез в деревню Хьёрикка слухи о древнем дубе в Ютландии: «Под его корнями, Эйнар, грибы
Знаешь, я недавно посмотрел фильм про те жуткие бои под Тали-Ихантала летом 44-го. До сих пор мурашки! Там же всего неделя между жизнью и смертью — с 24 по 30 июня, а кажется, будто целая вечность. Эти финские парни, которые держали оборону против Красной Армии… Боже, как они вообще выдерживали такое? В кадре грязь, дым, лица солдат — не манекены какие-то, а живые люди. Смотрю и думаю: вот он, настоящий ад на земле, когда каждую минуту решает, останешься ты в этой воронке навсегда или