Мириам Далмазио

Лучано, ветеринар с перекошенной щетиной, нашел в оливковой роще труп мэра Вигаты — Энцо Риццо. В кармане пиджака мертвеца застрял обрывок счета за ремонт старого грузовика Fiat, который Лучано узнал: такой же ржавый «дукато» каждый четверг парковался у траттории его сестры. Эмилия, владелица заведения, вытирала стойку, когда брат вломился с вопросом: «Кому ты вчера продала кролика в вине?». Она смяла тряпку: «Карло Бруно. Говорил, везе́т племяннику в Палермо». На обратном пути Лучано заметил
В Неаполе, на чердаке дома с облупившейся штукатуркой, Марко Бьянки находит потёртый дневник отца-журналиста. Среди записей о забастовках 1980-х мелькает фото: мужчина с татуировкой в виде трёх волков на шее стоит у Бранденбургских ворот. «*Лукас Шульц. Берлин. 1989*», — выведено синими чернилами. Марко летит в Германию, пробирается через бар в Кройцберге, где пахнет перегоревшим маслом и табаком. В углу, за стопкой книг по криптографии, сидит Йохан — седой мужчина в очках с треснувшей оправой.