Брэд Джонс

Лиза, запертая в крохотной бруклинской студии с ноутбуком, покрытым наклейками против слежки, каждое утро наблюдала, как сосед из окна напротив — Джейк в растянутой футболке «Radiohead» — разминает плечи перед скрипящим тренажером. Они начали перебрасываться одноразовыми масками через двор, привязанными к ручке от швабры, после того как он крикнул: «Эй, рыжая! Твой «Amazon» опять мой балкон захламил!» Она парировала, кидая ему банку консервов с надписью «На черный день»: «Считай компенсацией за
Лейла, студентка-архитектор из Чикаго, находит в мусорном баке возле кафе *Bean & Leaf* потрёпанную кожаную сумку с пачкой стодолларовых купюр, ключом от сейфа и фотографией незнакомой девочки. Вместо того чтобы отнести в полицию, она забирает её домой в съёмную квартиру на Эшленд-авеню, где соседка-бариста Дженна, разглядывая находку, тычет в пятно на подкладке: «Тут кровь? Серьёзно, Лейл, ты вообще смотришь, что подбираешь?». Ночью Лейла находит в потайном кармане записку с координатами и
Представь: обычная девчонка, вроде тебя или меня, копается на чердаке у бабушки и натыкается на пыльный конверт с собственным именем. Открывает — а там письмо, написанное… её же почерком. Вот это поворот, да? Только дата стоит 1943 год. Как так-то? Сначала думает — розыгрыш, но детали слишком точные. Эти дрожащие строчки про бомбоубежище за школой, про первую любовь, которая погибнет через неделю… А потом — бац! — она уже сама стоит среди развалин, пахнущих гарью, а в кармане — тот самый