В промозглой квартире на окраине Лейпцига Анна, студентка-медик с потрескавшимися от дезинфектора пальцами, каждое утро пересчитывает мелочь в жестяной банке из-под чая. «До зарплаты — три дня, а тут еще счёт за отопление», — бормочет она, разглядывая пятно плесени на потолке. Её сосед Марк, разнорабочий с бригадой румынских строителей, приносит в дом запах мокрого бетона и вечно спорят о включённом свете в ванной: «Ты хочешь, чтоб я платил за твой дзен под душем?» В подвале дома, заваленном
В Кройцберге Лена, повар из Штутгарта, арендует крошечную пекарню на Ораниенштрассе. Её сосед Амир, владелец турецкой закусочной "Дёнер Дивайн", каждое утро выносит мусор, ворча на грязные коробки от её ржаного хлеба. «Ты хоть раз пробовала добавить зиру в тесто?» — бросает он, затягиваясь сигаретой. Напротив, в магазине "Соломонс Маркт", Ривка раскладывает мацу, поправляя платок, который вечно сползает на глаза. Когда Лена пытается продать ей штоллен с маковым кремом, та
Представляешь, четверо ребят из Тегерана — такие же, как мы, только живут в мире, где даже вздохнуть лишний раз страшно. Они там буквально на ощупь ищут кусочек свободы: то музыку запретную громко включат, то встретятся тайком с теми, кого нельзя. Сердце, наверное, колотится как сумасшедшее — ведь каждый их шаг может обернуться катастрофой. И ведь понимают, что играют с огнём, но... Как иначе? Сидеть сложа руки, когда душа рвётся из этой клетки под названием "так принято"? Честно,