С таким же успехом мы могли бы быть мертвы (2022)

В промозглой квартире на окраине Лейпцига Анна, студентка-медик с потрескавшимися от дезинфектора пальцами, каждое утро пересчитывает мелочь в жестяной банке из-под чая. «До зарплаты — три дня, а тут еще счёт за отопление», — бормочет она, разглядывая пятно плесени на потолке. Её сосед Марк, разнорабочий с бригадой румынских строителей, приносит в дом запах мокрого бетона и вечно спорят о включённом свете в ванной: «Ты хочешь, чтоб я платил за твой дзен под душем?» В подвале дома, заваленном ящиками от старого владельца-антиквара, Лина, девушка с татуировкой цикады на запястье, рисует углём портреты соседей, пока её парень Томас, санитар из ночной скорой, стирает окровавленные бинты в раковине.

Вторую неделю из холодильника пропадают продукты. «Опять твой «призрак» шурует?» — Томас бросает взгляд на Лину, когда обнаруживает исчезновение пачки масла. Марк находит в мусоре разбитую кружку Анны с надписью «Rīga 2017» и прячет осколки в карман, словно улику. После смены в больнице Томас замечает, что из аптечки пропал флакон морфия: «Или ты, или твоя подружка-гробик из 4Б», — шипит он на Марка, пока тот чинит протекающий кран. На стене в подъезде кто-то выцарапывает символы, похожие на трансильванские обереги — треугольник с глазом. Анна, разбирая вещи умершей бабушки, находит фотографию 1989 года: группа детей на фоне руин дома в Брашове. Среди них — лицо, повторяющее черты Лины.