Бун, 27-летний бармен в захудалом кафе возле рынка Чатучак, каждое утро разливает *ча йен* сгущёнкой в потёртые стаканы. Его соседка Пим, студентка-архитектор, забегает перед лекциями, оставляя на стойке крошки от *паттайского тоста*. «Опять кошку кормила? — бормочет Бун, вытирая столешницу. — Вчера опрокинула банку с имбирём». Пим смеётся, поправляя рюкзак: «Она же просит прощения глазами, посмотри». За их спинами Таксин, таксист с хронической бессонницей, разбирает квитанции, а Ной,
Нита, девушка в потёртой кепке с вышитым драконом, подрабатывала в кафе на окраине Бангкока, где воздух пропитан жарой и запахом жареного риса. За прилавком она обнаружила коробку с потрескавшейся лаковой шкатулкой — внутри лежали письма на пали 19 века и медный амулет с трещиной. «Опять мусором занята?» — усмехнулся Вин, её сосед, разгружая ящики с манго. Ночью, когда вентилятор скрипел на третьей скорости, амулет засветился тусклым алым. На стене кухни мелькнула тень в традиционном головном
Представьте себе Бангкок — шумный, душный, с воздухом, который словно пропитан древними тайнами. Вот 1915 год, сезон дождей: ливни хлещут по крышам, а в одном из особняков, где пахнет сандалом и деньгами, рождается мальчишка. Семья-то знатная: торговые дела, связи, всё как у людей из «золотой колыбели». Но, видимо, судьба решила с ним поиздеваться — ну правда, как ещё это назвать? Только успели бабушка с дедушкой скоропостижно уйти из жизни, как при родах мать мальчика тоже не выжила. А что с