В портовом Любеке, 1242 год: плотник Ганс Краузе, заноза в пальце, ругается с кузнецом Отто из-за сломанной оси телеги. «Твои гвозди – дерьмо, они гнутся от взгляда!» – Ганс швыряет ржавый металл в лужу. Тем временем в ганзейском подвале его жена Эльза, обливаясь потом, солит бочки с сельдью, пока дети таскают с рынка ворованный горох. В кадр врывается монах-францисканец, крича о чуме в Гамбурге. Эльза крестится грязным передником: «Опять голод будет...» Берлин, 1923: София Бергман,
Знаешь, иногда натыкаешься на фильмы, которые будто вырывают тебя из реальности и швыряют в самую гущу событий. Вот смотрю я эту историю про гигантский корабль — а там такое творится, что сердце в пятки уходит. Честно, думал будет очередная «мыльная опера» про войну с пафосными речами, но как же я ошибался! Там есть сцена с эвакуацией... Боже, даже вспоминать тяжело. Люди толпятся на палубе, холод, паника — и всё это снято так, будто камера дышит им в затылок. Сидел, впивался в экран, а в горле