Эмир коптит двигатели в отцовской мастерской в Кадыкёе. Каждый день — разбитые «Тофаши» с запахом бензина и крики отца: *"Руль держишь, как бабка кофе! Смотри, где тормоза!"* Вечером, за столиком в чайной с треснувшим стаканом, друг Арда толкает его локтем: *"Слушай, парни с Таксима ищут водилу на ночные гонки. Деньги — как ливни в апреле. У тебя ж руки из плеч растут"*. Эмир молчит, перетирая пальцами сахарную крошку. Дома мать ставит на стол миску чечевицы, шепчет:
Эмир Джошкун, инженер из района Шишли в Стамбуле, возвращался с ночной смены на метро M2, когда его остановили двое полицейских у киоска с симитами. «Эмир-бей, вы обвиняетесь в подделке документов на стройке у Босфора», — сказал старший, перебивая его возражения. Жена Лейла, стирая школьную форму их дочери в тесной ванной, услышала стук в дверь в 5:30 утра — обыск. В ящике стола нашли конверт с 20 000 лир, о которых Эмир кричал: «Это подстава! Я даже счетов не веду!» Соседка Хадидже, наблюдая
Знаешь, есть такой Салим — детектив по убийствам, парень вроде бы обычный, но вечно витает где-то в своих мыслях. Тридцать лет на хвосте, а уже разведенка за плечами и дочурка-малышка, которую видит только по выходным. Живет будто в аквариуме: мир вокруг него, а он — за стеклом, в тишине. И вот представь: в один совсем не прекрасный день врачи вручают ему как приговор — зрение не вернуть. Совсем. Глаза, которые годами лечили, капля за каплей, укол за уколом, просто… сдаются. Чувствую, как у