Ларс Мюллер, инженер из Мюнхена, обнаружил в старом чемодане отца, найденном на чердаке, карту с отметками в районе Олимпийского парка. На обороте — надпись *«11.09.72 — не их игра»* и чешские фамилии. В тот же день Эмили Кларк, журналистка из Лондона, получила анонимное письмо: фото её деда в форме британского дипломата рядом с мужчиной, похожим на Ларса, и координаты склада в Праге. Она позвонила источнику: «Ты должен видеть, что они прячут под стадионом», — сказал голос с акцентом, прежде
Лена Шульц, 23 года, втирает гуталин в потертые сапоги перед сменой на текстильной фабрике в Лейпциге. Ее брат Мартин, с синяком под левым глазом, шепчет за завтраком: *«Встреча у фонтана на Карл-Маркс-штрассе в 18:00. Бери только паспорт»*. По дороге на работу она наступает на треснувшую куклу в луже — такие же продают в магазине возле вокзала. В обеденный перерыв сторож Гюнтер, перевязывая провод на заборе с колючкой, бросает через плечо: *«Твой Йохан вчера с гестаповцами кофе пил у киоска»*.
В замке Вильденштейн под Мюнхеном 14-летняя Лина копается в старых ящиках на чердаке, пока её отец Герхард чинит сломанную дверцу печи. Она натыкается на потёртый дневник с инициалами «М.В.» — Марта, её прабабушка, работавшая ветеринаром в 1945 году. На странице с пятном от вина нарисована лошадь с узором в виде звёзд на крупе. «Почему все замолкают, когда я спрашиваю про её войну?» — Лина тычет пальцем в эскиз. Герхард, вытирая сажу с очков, бормочет: «Не всё, что закопано, должно остаться в
Карл Мюллер, ефрейтор с обожжёнными пальцами от постоянной возни с патронными лентами, вполголоса спорит с Эрихом Брауном, санитаром, который тащит за собой ящик с бинтами, залитыми йодом. Они бредут через выжженную деревню под Лейпцигом, где в разбитых колодцах плавают обрывки писем. «Ты уверен, что перевязочные тут ещё есть?» — Карл пинком отшвыривает пустую гильзу. Эрих молча указывает на полуразрушенную церковь, где на алтаре валяется проржавевший котелок с консервами. За стеной слышен
Знаешь, иногда жизнь подкидывает сюжеты круче любого сериала! Вот смотри: Кай, Беттина и Марк — вроде обычные люди, но тут бац — и Марк, как школьник, втрескивается в коллегу Кая. А Беттина-то, его жена, на пятом месяце! Ну серьёзно, как так-то? В голове не укладывается: вроде взрослые дядька и тётка, а ведут себя будто впервые услышали, что у поступков бывают последствия. Меня вот что бесит: он ей цветы на работе тайком дарит, а она дома детские пинетки выбирает. Такое ощущение, будто Марк