У-ри, 23 года, живет с бабушкой в домике у порта в Пусанe. Каждое утро она подрабатывает в рыбной лавке — чистит кальмаров, пока хозяйка Ким ругается из-за просроченного тофу: «Опять мухи завелись! Ты хоть глаза протираешь?» По вечерам соседка Чан Ми, парикмахерша с синими волосами, тянет её на крышу многоэтажки, где они пьют соджу из пластиковых стаканчиков. «Слушай, когда свалим отсюда? — Чан Ми тычет пальцем в огни контейнеровоза. — В Сеуле хоть клубов полно». У-ри молчит, перебирает ракушки
Ынхи, старшая, втирала пятно от кофе на фартуке, пока Минджон, младшая, пересчитывала мелочь в кассовом ящике. Их крохотное кафе в переулке возле станции Хондэ пахло жареными блинчиками *хотток* и дешёвым освежителем воздуха. «Ты опять брала в долг у тёти Соён?» — спросила Ынхи, не отрываясь от плиты. Минджон промолчала, спрятав квитанцию за аренду под стопку меню. По вечерам, когда клиенты расходились, Ынхи подрабатывала в круглосуточном магазине, а Минджон шила платья на заказ — старую
Знаете, это вообще задумано по мотивам той самой корейской сказки про Кончхи и Пхатчхи… Но тут всё перевернули с ног на голову! Представляете? Я всегда думал, что Кончхи — этакая милая пай-девушка, которая в итоге, как Золушка, принца себе ловит. А Пхатчхи — ну та ещё гадюка, все её терпеть не могут, глаза бы не видели. Ан нет! Авторы взяли и щёлк — поменяли всё местами. Вот это поворот, да? Честно, сначала даже растерялся. Как так-то? Ведь привык, что добро всегда побеждает, а злодеи остаются
Первый абзац: Чон Хае ворчит, разливая кофе в кафе "Монстр". Ее сестра, Чон Бэ, опять забыла заказ столика номер три – два латте, один без сахара. "Бэ-я!" – Хае шипит сквозь зубы, вытирая пролитое молоко. Бэ в это время сидит на школьной скамье, рисует в тетради по алгебре странных существ вместо формул. Их общая комната в маленькой квартирке: гобелен с вышитым драконом висит прямо над кроватью Бэ. Хаэ всегда натягивает его туже, когда прибирается. "Перестань пялиться