Рикардо, 19 лет, в рваных кедах перепрыгивает через лужи на улице Вила-Кризолина. Его сестра Карла исчезла три дня назад, оставив в раковине окурки с помадой — её фирменный знак. Лукас, сосед с татуировкой Иисуса на ключице, шепчет за углом ларька с жареной юккой: «Они грузили её в белый фургон. Без номеров». Рикардо ломает ноготь, цепляясь за кирпич стены с граффити мертвого попугая. Запах пережаренного масла смешивается с криками попугаев в клетках на балконах. «Ты видел, куда они её увели?»
Представь Рио, где неоновые огни карнавала смешиваются с тенями фавел. Тусит компания подростков, каждый — как осколок разбитого зеркала: Лина, вечно в толстовке с капюшоном, пытается стереть из памяти ночь, когда исчез её брат. Рядом — Маркос, местный хулиган с татуировкой «Esqueça» на шее, но его циничная ухмылка трещит по швам, когда он крадёт взгляды на её дневник. А между ними вертится Жулия, блогерша, которая снимает «идеальную жизнь», пока камера выключена. Ты чувствуешь, как их истории
Рикардо, 17 лет, втискивается в переполненный автобус на улице Руа-да-Консоласан в Сан-Паулу. Его рюкзак с облупившейся краской задевает женщину с корзиной асаи. «Дескулпа, сеньора», — бормочет он, протискиваясь к окну. Дома, в квартирке на пятом этаже с отслаивающимися обоями, мать Фатима разогревает фейжоаду, ворча на цены в рынке «Каза-ду-Норте». За стеной соседка Мария-Клара включает радио — босанова смешивается с гулом мопедов под окном. Вечером Рикардо встречает Лукаса у гаража с
Жоао, пятнадцатилетний курьер из фавелы Мангуейра, каждое утро пробирался через узкие переулки, обходя лужи с дождевой водой и ржавые трубы. Его сестра Лузиана, пряча под платком синяк от мужа-наркодилера, шептала: «Если снова увидишь Кардозу на рынке, беги. Они ищут тех, кто слушал речи отца». В рюкзаке у Жоао — пачка писем от соседей к родным в тюрьмах, завернутая в обрывок газеты про исчезновение активиста в Амазонии. На остановке автобуса до Центра он столкнулся с Рикарду, своим бывшим