Higor Campagnaro

Рикардо, 19 лет, в рваных кедах перепрыгивает через лужи на улице Вила-Кризолина. Его сестра Карла исчезла три дня назад, оставив в раковине окурки с помадой — её фирменный знак. Лукас, сосед с татуировкой Иисуса на ключице, шепчет за углом ларька с жареной юккой: «Они грузили её в белый фургон. Без номеров». Рикардо ломает ноготь, цепляясь за кирпич стены с граффити мертвого попугая. Запах пережаренного масла смешивается с криками попугаев в клетках на балконах. «Ты видел, куда они её увели?»
Лукас Гама, 32-летний врач с татуировкой колибри на запястье, каждое утро пробирается через узкие улочки фавелы Вила-Нова, где стены покрыты граффити с портретами местных рэперов. В клинике Санта-Мария, переделанной из старого склада, он меняет повязку на ноге у сеньора Алвару, который ворчит: «Опять эта мазь пахнет тухлой папайей». Сестра Лукаса, Карла, в розовых медицинских перчатках до локтей, пересчитывает ампулы с инсулином: «Если завтра не привезут новые, Мария-Эдуарда умрёт к пятнице».
В фавелах Сан-Паулу Лукас, 17 лет, подрабатывает курьером на ржавом велосипеде. Однажды, объезжая грузовики с бананами, он натыкается на пересохший канал, где местные дети нашли труп ягуара с выжженным символом на шкуре — треугольник с волной. «Это *макумба*», — шепчет соседка Инес, протирая прилавок с *асаи*. Она крадет фото трупа для своего блога, но позже звонит Лукасу, дрожащим голосом: «Символ исчез со снимка… Ты уверен, что это не галлюцинация?» Через неделю в порту Лиссабона Карлуш, брат
Карла, бывшая медсестра из Сан-Паулу, воровала образцы препаратов из заброшенной клиники на Rua Augusta. Ее брат Маркос, с желтыми пятнами на ладонях и температурой 40°, лежал в квартире с отслоившимися обоями, повторяя: *«Они в курсе, что я жив?»*. По ночам Карла взламывала компьютеры в лаборатории, находила письма о «Протоколе М8» — испытаниях на бездомных из района Кампус-Элизиус. В одном из чатов мелькнуло сообщение: *«Если ввести вирус до остановки сердца, клетки регенерируют. Но мозг…