Шарунас Пуидокас

В старом вильнюсском районе Ужупис 27-летний Юстас чинит разбитый радиатор в квартире, доставшейся от бабушки. На кухне гремит советская вытяжка, за окном — февральская слякоть. По скайпу звонит его девушка Лина, работающая медсестрой в Чикаго: «Ты всё ещё с теми проклятыми гайками возишься? Майкл из цеха предлагает контракт. Говорит, без англйиского проживёшь». Юстас вытирает руки об засаленную футболку с надписью «Kablys», достает из холодильника банку «Švyturys». На столе — неоплаченные
Знаешь, когда слышишь истории о войне — кажется, будто это всё где-то далеко, за пыльными страницами учебников. Но тут — совсем другое. Представь: талантливый чувак, артист и учёный в одном лице, попадает сперва в жернова нацистов, а потом — под пресс совков. И ладно бы просто выжил в концлагерях (это само по себе невероятно!), так он ещё решает написать правду о том кошмаре. Кни-и-ига! И вот тут-то начинается самое интересное. Советские цензоры, конечно, в восторге не были. Вместо
Знаешь, есть такие истории, которые цепляют не сюжетом, а атмосферой? Вот, например, два чувака и девчонка как-то ночью забили на всё и отправились колесить по спящему городу. Представляешь: тёмные переулки, фары выхватывают из темноты обрывки жизни, а они болтают о чём попало — то ли шутят, то ли проговариваются о чём-то важном. Меня такие моменты всегда гипнотизируют — будто случайный поворот руля может вдруг перевернуть всё, понимаешь? То ли они просто убивают время, то ли ищут что-то, что