Эмир забивал молотом по раскалённому металлу в своей мастерской возле Галатского моста, когда к нему ворвался младший брат, Каан. «Отдай отцовские чертежи, – хрипел Каан, пахнущий ракией. – Ты даже в университете не был, зато мастерскую себе забрал». Эмир вытер сажей лицо, швырнул ключи на верстак: «Мать в больнице, а ты как шакал на мясо». За окном кричали чайки, а соседский мальчишка Мурат замер у двери, роняя сумку с учебниками. На следующее утро Эмир нашёл в ящике с инструментами конверт с
Представь стамбульские переулки, где запах кофе смешивается с пылью от стройки за углом. Там бродит парень лет двадцати — лицо в царапинах, взгляд будто застрял где-то между «пофиг» и «мне больно». Он живет в полуразвалившейся квартире с такими же потерянными, как сам: вроде семья, но все друг друга терпят сквозь зубы. Деньги? Крадут у туристов или разгружают ящики в порту, пока спина не гудит от боли. А ночью, когда город орет огнями, они сидят на балконе, деля одну сигарету на четверых, и