Лера, 17 лет, втискивается в переполненный маршрутка на улице Александры, пока мать Нома кричит ей вслед: «Не задерживайся! Отец вернётся с завода к восьми». Сибусисо, отец, уже два месяца скрывает, что его уволили с фабрики по переработке пластика — станки заменили роботами. Вечером Лера случайно слышит, как он шепчет Номе: «Если не найду денег до конца месяца, банк заберёт дом». Мать ворчит, перебирая купюры для оплаты света: «Может, попросить у твоей сестры в Соуэто?» — «Она сама еле сводит
Табо, 23 года, в рваной джинсовой куртке, тащит младшую сестру Лину через заросший кустарник к заброшенной алмазной шахте под Кимберли. "Папа говорил — там только крысы и обвалы", — бормочет Лина, спотыкаясь о ржавые рельсы. Табо игнорирует, достаёт фонарик с потёртой изолентой: "Если он там застрял в 98-м, мы обязаны проверить". В туннеле №4, где влажный воздух пахнет серой, Лина наступает на стеклянную ампулу с надписью *Vorsichtig* — обрывок немецкой инструкции 1940-х. За
В глубинке Южной Африки, где пыльные улицы соседствуют с выжженными солнцем равнинами, разворачивается история, от которой мурашки по коже. Местный парнишка, Тэбо, случайно натыкается в заброшенной шахте на странные артефакты — то ли древние, то ли инопланетные. А вместе с ними — на способность видеть то, чего другие не замечают: тени, шепчущие на забытых языках, огонь, что горит без дров. Но когда за ним начинают охотиться какие-то люди в костюмах, а его же соседи вдруг отворачиваются,
Радж, инженер из Мумбаи, прилетает в Йоханнесбург с потрёпанным чемоданом и фотографией брата Арджуна. В кармане — смятая записка с адресом шахты «Калтонгейт», где Арджун последний раз звонил, бормоча что-то о «чёрных камнях». На автовокзале, пока Радж пытается понять расписание автобусов, к нему подходит Лина в кожаной куртке с выцветшей нашивкой SABC. «Ты пахнешь отчаянием, как все новички, — хрипит она, закуривая. — Заплати за кофе, покажу, где искать твоего героя». Они садятся в забегаловке