Ши Ли, в потёртом фартуке с карманами для резцов, протирала пыль с витрины мастерской в переулке Лунцюаня. На столе валялся счет от арендодателя с красной печатью «Срочно», а её брат Цзюнь, щёлкая костяшками счётов, бросил: *«Лучше продадим помещение, чем ты будешь ковырять камни за миску риса»*. Она достала из ящика потёртый конверт с отцовским почерком: *«Дочь, мастерская — твоя, если закончишь «Сердце Хуанлуня»*. В углу цеха пылилась незавершённая нефритовая заготовка — ребристые грани,
Знаешь, иногда попадаются фильмы, после которых долго не можешь прийти в себя. Вот как тот, который я вчера пересмотрел — до сих пор мурашки! Там такая история о потерянных душах и вечном возрождении... Сначала думал: "Ну, опять метафоры через край", но кадры-то какие — будто акварель ожила, мазки света и теней прямо по нервам скребут. А музыка? Эта скрипка в тишине, которая вдруг взрывается грозой звуков — жалко, в кинотеатрах такое не показывают, экран телевизора всё сжимает.
Знаете, я недавно пересмотрел одну дораму — ту самую, про дворцовые интриги, где героини в шикарных нарядах режут друг друга взглядами острее, чем ножницами по шёлку. Боже, как же там всё запутано! Сидишь, попкорн жуёшь, и через пять минут уже забываешь, кто кому тётка, кто любовника подменил, а кто спрятал яд в лаковой шкатулке. Меня до сих пор потрясает главная героиня. Ну та, что начинает как невинная овечка, а потом… ой, лучше не становиться у неё на пути. Её диалоги — это как тигр, который