Кристиан Меркадо

В Ла-Пасе Луис, таксист с потёртым рулем от частых рейсов в Эль-Альто, подвозит Карлу — девушку, которая торгует вязаными пончо на рынке. Они пересекаются у ларька с *сальтаньяс*, где старик Эстебан, пахнущий травой *мунья*, хрипит: **«Треснется земля — ищите *ястире* в трещинах. Духи не любят шум».** Карла смеётся, но к вечеру замечает, что трещина на стене её комнаты расширилась, а внутри что-то блеснуло, как чешуя. Луис, чиня проколотое колесо, находит в багажнике свёрток с картой из шкур
Представь: Эквадор, где влажный воздух прилипает к коже, а в портовых барах шепчутся о грузах, которые лучше не видеть. Туда вляпалась Росарио — местная курьерша с татуировкой в виде акулы на запястье. Ей бы торговать рыбой на рынке, как мама хотела, но нет, втянулась в перевозки «особых» посылок для наркокартеля. А всё из-за брата-должника, которому бандиты уже пальцы по одному отрезали. И вот она, ночью, с чемоданом в дрожащих руках, ждёт контакта у ржавого причала. В голове крутит: «Ну и
В Ла-Пасе бетонная стена с колючей проволокой делит город на Верхний и Нижний сектора. Даниэль Мендоса, хирург в белом халате с потрепанными краями, каждый день проходит через КПП с биометрическим сканером. В клинике Верхнего сектора он сталкивается с пустыми аптечными шкафами. Медсестра Карла, перевязывая рану подростка с ожогами, бросает: «Морфий закончился. Опять просим у администрации, но они молчат». За окном — дым от мусора, который жгут в Нижнем секторе. Даниэль крадет ампулы из запасов
Знаешь, иногда фильмы цепляют не спецэффектами, а тем, как в них путаются человеческие чувства. Вот представь: где-то на перуанском побережье, где волны бьются о камни, как сердце об ребра, разворачивается эта жутковатая история. Женатый парень с рыбацкой лодки — вроде обычный, крепкий, лицо обветренное — а внутри весь горит от запретной любви к другому мужчине. И ведь не просто влюбился — он же в этом консервативном городишке, где каждый сосед тебя знает с пеленок, где даже чайки, кажется,