Ли Вэй, 32 года, в потёртой кожаной куртке, сидит на кухне в съёмной квартире в Чэнду. Его друг Чжань Ху, владелец ремонтной мастерской через дорогу, разбирает сломанный холодильник, вытирая руки о замасленный фартук. «Ты снова проигрался в маджонг?» — бросает Чжань, кивая на стопку счетов за электричество. Ли молчит, перебирая старый фотоаппарат «Великая стена» — подарок отца. В углу валяется коробка с детскими рисунками: кривые домики, подписанные «Линь Линь». Сестра, которую он не видел
Чжан Сяофэнь, 24 года, в потёртом фартуке замешивала тесто в пекарне на окраине Шанхая, когда в дверь вошёл мужчина в костюме. «Вы родились в приюте «Золотой лотос»?» — спросил Ли Вэй, протягивая фото девочки со шрамом в форме полумесяца на шее. Она поправила платок, скрывающий собственный шрам, и буркнула: «Ошибка. Я даже рисовать не умею, не то что иероглифы древние читать». Но когда он положил на стол кулон с нефритовым драконом — точную копию того, что она носила с детства, — пальцы Сяофэнь