Пауль Херцфельд работает судмедэкспертом и за годы практики всякого насмотрелся, однако он и представить себе не мог, какое испытание ждет его впереди. Проводя вскрытие очередного трупа, со следами чудовищных пыток, хирургу попадается записка с телефонным номером, спрятанная в голове покойника с припиской «позвони, если тебе не безразлична жизнь твоей дочери». Остров находится во власти разбушевавшегося урагана, и вскоре полиция находит на берегу еще одно тело с новыми указаниями. Становится
Одна молодая и привлекательная женщина из Восточной Германии стремится к свободе, подав заявку на выезд из страны. Это решение стоит ей дорого - она отправлена в отдаленный район страны. В то время как в мире за железным занавесом ее любимый уже готовит смелый план их воссоединения, предполагающий бегство на лодке через штормовые воды Балтийского моря. В этом промежуточном периоде оания, Барбара находит себе место в местной больнице, занимая позицию в отделении детской хирургии. Там, под
Виктор Бринтц, инженер-электрик из Бремена, каждое утро объезжал на велосипеде кварталы с облупленными фасадами, замечая мелочи: треснувший звонок у подъезда №5, запах жареного шницеля из окна третьего этажа. В среду он обнаружил, что дверь соседки, Марты Хартман, не заперта — цепочка висела на одном винте, внутри гулял сквозняк. На кухне дымился остывший чайник, а на столе лежала открытая пачка сигарет *Lord Extra* с обгоревшим краем. «Марта?» — крикнул Виктор, поправляя очки, но ответило
Знаешь, вот эта Мифти... 16 лет, а уже как будто заждалась жизни. Болтается где-то на берлинских задворках — ни мамы, ни папы, которые бы врубили тормоза. Отец? Тот вообще в стороне отмывается, даже со своими детьми — Мифти, сводняками — связываться не хочет. Ну а она — школа мимо кассы, наркотики, вечная взвинченность... И всё это на фоне странной, больной влюблённости в Элис. Представляешь: сорокалетняя женщина, которая сама по уши в каком-то криминале, а тут подросток с горящими глазами
Йенс, печатник из крошечной типографии на Oranienstraße, разбирал коробки в подсобке, когда нашел пачку писем от покойной бабушки. Чернильные пятна на конвертах сливались с синяком на его ладони — вчера зацепился за ржавый гвоздь, ремонтируя велосипед. «В доме на Kollwitzplatz, под половицей…» — прочитал он вслух, перебивая треск граммофонной пластинки из соседнего кафе. Томас, сосед-таксист, принес ему штрудель с маком: «Слушай, там же твой дед квартиру бросил после стены. Проверим сегодня?»
Знаешь, иногда истории старых зданий куда драматичнее, чем сериалы про богатых наследников. Вот представь: Вена конца XIX века, шикарный отель с вывеской «Захер», а в нём — Анна, вдова, которая осталась одна с этим грандиозным наследством. Её свекор, тот самый Франц Захер, изобрел легендарный торт, а теперь она пытается удержать на плаву не только кондитерскую славу, но и целую гостиницу. Только вдумайся: эпоха кринолинов, балы, а за окнами уже гудит новый век с его поездами и телефонами. А она
Ого, помню, как впервые наткнулся на ту историю… Ты же знаешь, когда смотришь что-то и вдруг понимаешь — это не просто кадры на экране, а будто кто-то вытащил кусок реальности, да? Там всё так накалено, что даже воздух в комнате становится тяжелее. Эти моменты тишины, которые гудят громче любого диалога, — вот что меня сломало. А еще эти герои… Ну, типа, они же не супергерои, не гении. Просто люди, которые пытаются выжить в своих же собственных ошибках. И ты сидишь, смотришь и думаешь: