Лейла, 17 лет, рылась в старом сундуке на чердаке дома в деревне под Трабзоном. Среди писем отца-археолога, пропавшего три года назад, нашла потёртую карту с отметкой у подножия горы Карадаг. "Султан-тепе... Это же район старой шахты", — пробормотала она, разглядывая пятно от чая на углу бумаги. На базаре старик Ахмет, продавец сухофруктов, хрипло рассмеялся: "Твой башка сломал? Там теперь стройка «Эфес Груп» — никого не пускают". Вечером Лейла засунула в рюкзак фонарик,
Эмир, парень в замасленной робе, ковырялся в двигателе Peugeot 205 в гараже на задворках Кадыкёя, когда Лейла, в белых кедах с отслоившейся подошвой, заказала замену свечей. «Через час готово», — бросил он, вытирая руки о штаны, но она вернулась через два, уронив ключи в лужу машинного масла. «Ты вечно опаздываешь», — проворчал Эмир, доставая ключи щипцами, а она рассмеялась: «Зато ты вечно воняешь бензином». По четвергам он видел, как она выходила из кампуса университета Мармара, сжимая