Луиза, 17 лет, втискивается в узкую кухню панельной парижской пятиэтажки, пока мать разбивает яйца о край сковороды. «Ты вообще представляешь, как роды впишутся в твой график подготовки к BAC?» — голос матери перекрывает шипение масла. Девушка мнёт рукав свитера с катышками, глядя, как за окном мартовский дождь размывает контуры «Франс Мутон» — кафе, где вчера Антуан с татуировкой змеи на шее протянул ей кассету. «Послушай трек №4 перед сном», — он улыбнулся, пахнув корицей от круассанов.
Знаешь, как бывает в кино, когда преступление настолько идеальное, что аж мурашки по коже? Вот представь: девчонка-студентка — бац! — застрелена прямо у входа в ту самую кондитерку, куда все инстаграмные блогеры толпами ходят. А улик — ноль. Ни ствола, ни свидетелей, ни даже намёка на мотив. Вроде обычная жизнь — учёба, подруги, планы... И тут такое. Фиг поймёшь, честно. А комиссар Руссо, тот вообще в аду живёт. С одной стороны — эта загадка с пулей в воздухе, с другой — его собственный сын
Представляешь, парень? Молодой ещё, а жизнь его уже катится под откос. Стана в свое время накрыло так, что мало не покажется — пришили ему кучу жутких убийств, хотя ни улик, ни мотивов. Ну, суд скоренько решил: «В психушку его, подальше от людей!» И вот он, понимаешь, годами томится среди буйных, пока вдруг его психиатр не ляпнул: «Ой, а может, мы погорячились?» Выпустили. И тут началось самое поганое. Только Стан за порог клиники — бац, трупы опять посыпались. И с каждым разом всё страшнее...