Вера Тран

Кирилл, в рваной куртке и с рюкзаком, забитым гаечными ключами, после школы бежал на старый уральский завод. Там, в полуразрушенном цехе, он чинил конвейер под присмотром дяди Вадима, который вечно ворчал: *«Следи за ремнем, а то опять клинит — как в прошлый четверг»*. В соседнем районе Лиза, дочь местного чиновника, тайком рисовала граффити на стене заброшенного общежития. Её ловил Максим, парень с шрамом через бровь, торгующий контрабандными сигаретами из Казахстана: *«Советую закрасить
Олег Бирюков, или просто Бирюк, как его все звали, — тот еще тип. Бывший майор, крутой опер из убойного отдела, но десять лет как в отставке. Ушел после того случая, когда при задержании подстрелили заложницу. Он тогда сломался — сам винил себя, мол, не уследил, не успел. Этот день, наверное, до сих пор снится: кровь на асфальте, крики, а он стоит, будто каменный, и понимает — всё, конец. Бросил всё, забился в свою раковину, думал, отдышится... Как же, конечно. И вот спустя годы — гром среди
Семья развалилась давным-давно — Елена, не справившись с суровым северным бытом, схватила малышку и сбежала обратно в родной городок. А через 16 лет вдруг появляется Сергей — типа приехал поздравить Юлю с совершеннолетием. Дочку, которую в глаза не видел все эти годы. Вот только подарок у него особенный — медвежья шкура (ну романтик!) да куча нерастраченной отцовской любви, которая, видимо, все эти годы копилась где-то в сугробах. Только Юля не в восторге. Чувак, который бросил их с матерью,
Знаешь, есть такая история про Бориса Жукова — мужика, который в свои лучшие годы мотался старпомом на каком-то потрёпанном торговом судне. Ну, там, где Африканский рог и эти вечные пиратские штучки — ты ж слышал, да? Так вот, однажды их корабль… аа, даже страшно представить… сомалийцы нагрянули, как саранча. Вырезали всю команду — вообще всех, понимаешь? А он остался. И не просто так — с капитанской дочкой, лет пяти, на руках. Малышка-то чудом уцелела, когда отца её пристрелили прямо на