Кристен Бушар, судебный психолог в очках с толстой оправой, каждый день пьёт кофе из треснувшей кружки с надписью *"Лучшая мама"*. Её кабинет в Сиэтле завален папками дел — от поджога церкви до странного случая с подростком, который повторял фразы на арамейском. "Ты уверена, что это не психоз?" — спрашивает она медсестру по телефону, пока копит окурки в жестяной пепельнице. Дэвид Акерон, священник в мятом пиджаке, появляется у неё в дверях с аудиозаписью: голос девочки,
Люк, с татуировкой гаечного ключа на запястье, ковырялся в двигателе «Шеви» 67-го года в своем гараже на окраине Чикаго. Джо, в потрепанной кожаной куртке, притащил гитару без чехла и сел на ящик из-под инструментов: «Слушай, у меня вчера опять в «Красном баре» микрофон отключили — хозяин говорит, я клиентов пугаю». Люк вылез из-под капота, вытирая руки тряпкой с пятнами масла: «Может, не надо было про взрыв на заводе петь?». За стеной гудели поезда, а на полке над верстаком мигала неоновая
Знакомьтесь с Харви — парень, который десятилетиями жил по расписанию: овсянка на завтрак, аккуратная рубашка, никаких рисков. И вот бац — врачи ставят крест: месяц, не больше. Опухоль. Представляешь, как земля уходит из-под ног? Вместо слёз он идёт в первый попавшийся бар, заказывает виски (хотя раньше брезговал даже пивом), и тут — Люк. Этот тип с татуировкой змеи на шее и усмешкой будто сошёл с обложки запрещённого комикса. «Я… я даже штраф за парковку не получал, представляешь?» — вдруг