Джейн Морроу, патологоанатом из нью-йоркского морга на 16-й улице, вскрывает тело 17-летнего Лукаса Бэррона. Запах формалина смешивается с ароматом её латте, который она ставит на металлический стол. "Ты видишь меня?" — слышит она хриплый голос. Подросток в рваной толстовке стоит у холодильника с трупами, переминаясь. "Они сказали, я упал с крыши. Но я не прыгал сам", — бормочет Лукас, пока Джейн чистит скальпель. В её блокноте рядом с записями о переломе основания черепа
Знаешь, иногда натыкаешься на фильмы, от которых вообще не ждёшь ничего особенного — ну, типа, очередной боевичок с кулаками и выстрелами. Но тут... Ого. Вроде начинается как стандартная история про «кто кого», а потом резко врубает такие повороты, что сидишь с попкорном в руке и забываешь его жевать. Главный чувак — не супергерой с кубиками пресса, а скорее такой «обычный парень в необычных обстоятельствах», и это цепляет. Помню, в середине фильма у меня вообще мозг взорвался: только думаешь,
Знаешь, история эта — прямо как огонь в печи: с одной стороны жарко, с другой страшно. Гензель… Ну, он же всю жизнь только тем и дышал, что ведьм гонял. Не работа даже — будто родился с метлой в одной руке и священной водой в другой. А Гретель? Эх, сестрёнка-то сорвалась с крючка. Накосячила где-то, и теперь в ней эта тьма сидит, как проклятие. Не просто зло — оно её будто изнутри переварило, понимаешь? Глаза, наверное, уже не те — холодные, как зимняя луна. И ведь сама выбрала это! Была