Сказочная история под названием «Пиноккио» начинается в день, когда простой плотник решает покончить в унылым одиночеством. Он сильно страдает из-за постоянного безденежья и отсутствия надежного плеча рядом. Нищий старик пытается сделать из полена деревянную игрушку. У него получается довольно милый и привлекательный мальчишка, который оживает как по волшебству. Он становится опорой для своего престарелого родственника. Упрямый Пиноккио не хочет учиться полезным навыкам. Он искренне любит папу,
Бранкалеоне, тощий рыцарь с треснувшим щитом, собирает отряд из обшарпанных крестьян: Гуальтьеро, вечно жующего лук, одноглазого Никколо с ржавой алебардой и братьев-близнецов, спорящих, кто из них старше. Они бредут через высохшие поля Ломбардии, останавливаясь у полуразрушенных часовен. В Кастельфранко Бранкалеоне торгуется с монахом за освящённые реликвии — поддельный палец святого Прокопия. «Два яйца и сыр с плесенью, — бормочет Гуальтьеро, — а завтра опять жрать нечего будет». Ночью у
В Неаполе 1970-х семья Феррамонти разрывается из-за наследства после смерти отца, Карло. Старший сын, Витторио, владелец текстильной фабрики, пытается выкупить доли сестры Лючии и младшего брата Альдо, который мечтает продать землю под отель. Лючия, вдова с двумя детьми, находит в старом комоде письма Карло к любовнице: «Ты права — Альдо не мой». Она прячет их под плиткой в кухне, боясь скандала. На фабрике Витторио кричит на рабочих, задерживающих зарплату: «Если станки встанут, продам ваши
Марчелло, затянув сигарету «Мальборо», разглядывал трещину на потолке веранды. В кухне Карла гремела кастрюлями — варила мидии, ворча, что Лука опять не принес льда. «Хоть раз бы ты, *кретино*, не забыл!» — крикнула она в окно, где Лука, загорелый до черноты, чинил сеть, сплетенную из старых веревок. В бухте Сан-Джорджо пахло солью и гниющими водорослями. Сильвия, дочь Марчелло, прятала под матрасом письма от студента-архитектора из Рима — боялась, что отец найдет. По вечерам они все собирались
Марко, адвокат с пятнами от эспрессо на галстуке, каждый день толкается в переполненном римском трамвае №3. Его офис на via dei Coronari — комната с отслоившейся штукатуркой, где папки с делами валяются рядом с коробками от пиццы «Бьянка». Клиентка, Анна Мария, табачная фабрикантка, требует взыскать долг с бывшего любовника: «Он украл мою коллекцию часов, даже те, что с перламутром!» Марко ворчит секретарше Франке, печатающей на машинке «Olivetti» с оторванной клавишей Enter: «Снова драма из-за
Андреа, мелкий вор с татуировкой якоря на запястье, врезается в рождественний базар Турина на раздолбанном фургоне, украшенном гирляндами. Его ловит комиссар Ливия Россо — рыжие волосы собраны в небрежный пучок, на пальто пятно от кофе. Вместо камеры предлагает сделку: «Найдешь Санту, который слил данные банка через поддельные подарочные карты, или до января протухнешь за решеткой». Андреа, пряча под курткой краденый набор елочных шаров, спорит: «А если я не верю в Санту?» Ливия протягивает
Знакомьтесь, Бруно Фиоретти, он же Мандраке — тот еще пройдоха с одержимостью скачками. Ну прям болезнь какая-то! Вместе с напарниками Марко и загадочным «Инженером» они крутят схему с компьютерными прогнозами — типа алгоритмы там высчитали, какая лошадь рванет быстрее. Только вот загвоздка: весь их выигрыш тут же прибирает к рукам какой-то «Черный Мидийщик» (кличка-то что надо, да?). В общем, вечно эти ребята в минусе, как те ученики перед сессией. Но Мандраке не сдается — подтягивает в
Знаешь, есть же такие истории, где всё начинается скучно-благочестиво, а потом бац – и ты уже сидишь с попкорном, глазами хлопаешь? Вот представь: папаша-легенда (ну тот самый, с мушкетёрами) решает, что его дочке самое место в монастыре – мол, шпаги в сторону, молитвы да послушание. Элоиза, конечно, глаза закатывает: "Серьёзно, отец? В шестнадцать-то лет?!" Но всё летит в тартарары, когда на её глазах грохают мать-настоятельницу. Тут уж наша девчонка не выдерживает – хватает клинок
Знаешь, есть такие фильмы, которые как будто врезаются в душу, даже если ты их пересматриваешь в сотый раз? Вот тот самый — с этими бесконечными кадрами дождя за окном, тихими взглядами героев и атмосферой, от которой мурашки по коже. Каждый раз, когда его включаю, словно проваливаюсь в какое-то параллельное измерение: тихое, немного грустное, но до боли уютное. Может, для кого-то это и скучная артхаусная тягомотина, но мне... Блин, там же есть эта сцена с разбитой чашкой на полу — помнишь?