В центре повествования в детективной истории «Мистериум. Журнал 64» находятся члены особого подразделения под названием Q, которые специализируются на проведении всесторонних расследований и выведении хитроумных уголовников на чистую воду. Они пытаются разобраться с нераскрытыми преступными деяниями и посадить за решетку колоссальное количество бессердечных криминальных элементов. Однажды в копенгагенской квартире были обнаружены мумифицированные трупы. Тела были расставлены вокруг стола.
Эмма, дочь Мартина, решает пройти темный коридор времени, чтобы узнать истину о прошлом своих родителей. Ей уже стукнуло тридцать, и в ее жизни остается неотвеченным вопрос о таинственных событиях, произошедших почти тридцать лет назад. Чтобы раскрыть тайну, Эмма принимает работу, которая забрасывает ее в самое сердце ночи. Она устраивается на работу в ночную смену, оказываясь в центре событий, которые могут помочь ей понять, что случилось с ее родителями. Время идет, и она начинает привыкать к
Астрид была одной из последних, кто видел пропавших учеников двадцать лет назад. Это событие навсегда оставило отпечаток в её памяти и сердце, но жизнь продолжалась, и она старалась забыть об этом кошмаре. Однако однажды судьба преподнесла ей неожиданный сюрприз: она случайно встречает мужчину, который был среди тех исчезнувших школьников. Время не стерло его черты из её памяти, и хотя он сильно изменился, Астрид сразу узнала его. Вопросы, которые мучили её столько лет, вновь всплыли на
Эльза, 14 лет, в марте 1945 года топчет разбитый асфальт возле своего дома в Копенгагене. Окна заклеены крест-накрест — после бомбежек стекла нет. Ее младший брат Каспер, 9 лет, ковыряет ржавчину на велосипедной раме, оставшейся от отца. «Ты снова воруешь консервы у фрау Беккер?» — Эльза хватает его за запястье, чувствуя липкость варенья на его пальцах. В кармане брата она находит не еду, а спичечный коробок с цифрами, выведенными синим карандашом: *56.1538, 12.5930*. Запах гари от дровяных
Кармен, парикмахерша из пригорода Копенгагена, заложила бабушкины серьги, чтобы купить билет на паром до Осло. В Норвегии её ждал Эйрик, бывший клиент, теперь владелец ларька с вязаными свитерами. «Твои локоны не выдержат здешнего ветра», — усмехнулся он, протягивая ей термос с кофе. Она украдкой подрезала ему чёлку, пока он разгружал коробки с треской. Через три дня в Стокгольме Лина, татуированная барменша, вручила ей ключи от заброшенного салона у моста: «Если за месяц не раскрутишь —
Лив, в серой кофте с потёртыми локтями, копается в стопке газет 1987 года в городской библиотеке Копенгагена. Её друг Эмиль, щурясь от пыли, роется в коробке с архивными фотографиями. «Смотри, тут описание аварии на мосту Лангебро, — Лив тычет пальцем в расплывчатый снимок. — Два велосипеда, но упоминают только одного пострадавшего». Эмиль перебирает ключи от заброшенной мастерской своего дяди Йонаса, исчезнувшего в том же году: «Если он не разбился, то почему бросил всё? Даже велосипед не
Йонас, с растрепанными волосами и пятном от кофе на рубашке, каждое утро проезжает на велосипеде мимо заброшенной фабрики в Нёрребро, чтобы успеть на лекцию в университет Копенгагена. Там он сталкивается с Лив — девушкой, которая всегда занимает последний стул у окна и рисует в блокноте фьорды, смешанные с абстрактными пятнами. «Ты опять перепутал аудитории, — бросает она, не отрываясь от эскиза, — здесь керамика, а не биохимия». Он замечает, что ее кроссовки вымазаны в голубой краске, а под