Представляем вашему вниманию сериал "Прощальное письмо". В этом творческом сериале рассказывается история молодых Аланура и Зии - влюбленных, живших тридцать лет назад. Несмотря на то, что их семьи были против их отношений и они были вынуждены расстаться, их любовь не умерла. Через тридцать лет их пути вновь пересекаются - теперь уже через их детей, которые намерены бороться за свою любовь. Узнав правду о том, почему отношения их родителей не сложились столько лет назад, Аланур и Зия
Айла, рыжеволосая девочка в потёртой дублёнке, каждое утро проверяет капканы у реки Чёрный Исток. Её отец, Хакан, пропал два месяца назад, оставив только записку: *«Не пускай чужих в дом, пока не растает лёд»*. В заброшенной мельнице она находит раненого медведя с ржавым ошейником — зверь выл, грызя цепь, пока Айла не освободила его, прошептав: *«Ты тоже один?»*. Медведь, которого она назвала Бо, теперь спит в сарае, ворочая бочки с солёной рыбой, а Айла прячет его от старосты деревни, Мурата,
Эмир, 27-летний инженер из Анкары, снимал комнату в старом доме в районе Бешикташ. Хозяйка, Лейла, 45 лет, вязавшая ковры на продажу, требовала выключать свет до 22:00 и запретила пользоваться плитой после инцидента с подгоревшим пловом. «Если будешь опаздывать с оплатой — ключ под коврик не положу», — бросила она, разглядывая его через очки с цепочкой. По утрам Эмир слушал крики чаек и скрип парома у пристани, пока пытался заварить чай в покосившемся чайнике. В холодильнике стояли банки с
Дерин, 28-летний шеф с татуировкой якоря на запястье, варит кофе в крошечной кухне стамбульского ресторана "Сафир". За окном — припаркованный мопед с коробкой баклажанов, которые он забыл внести. В дверях появляется Лейла, 25 лет, в платке с узором *хаттай*, тащит сумку с сушёным тимьяном и чёрным тмином. "Твой поставщик обманул с шафраном, — бросает она, высыпая на стол горсть рыжих ниток. — Вчерашний плов пахнет пластиком". Дерин морщится, проверяет ингредиенты под лампой:
Представь, как одна ссора — всего одна! — перечёркивает всю жизнь. Вот она, мать, сидит за решёткой, а где-то там её девочка, наверное, плачет в подушку по ночам. И ведь не убийца она, не преступница, просто... что-то пошло не так. Страшно, наверное, каждый день просыпаться в камере, чувствовать, как время тянется, как клейкая тоска прилипает к рёбрам. Но держится же, цепляется за мысли о дочке, как за последнюю ниточку. Интересно, а та помнит её запах? Голос? Или уже стирается всё, как старая