Трагическая потеря матери оставила глубокий след в душе молодой Виктории, приведя к тому, что она перестала общаться со своим отцом. В ее восприятии, ее отец, занимающийся хирургией, стал как бы виновником того, что не сумел спасти ее мать от страшной болезни. Опустошенный горем, отец Виктории решает взять академический отпуск и переехать в их старый загородный дом в Лионе. Этот дом, утопающий в зелени большого участка, становится их временным убежищем на целый год. Виктория пытается заполнить
Эмиль Дюран, шеф парижского бистро *La Carapace*, каждое утро ругался с поставщиком из Марселя: «Твои креветки вчерашние, как моя бывшая — блестят, но воняют тоской». Пока он вытирал жирный прилавок тряпкой с запахом уксуса, в Токио Аяко Танака штопала обрывок шёлка для кимоно, заказанного стриптиз-клубом «Золотая медуза». Её младший брат Хироши украл её эскизы пайеточных узоров, чтобы расплатиться с якудза за долги в патинко-зале. «Ты снова путаешь искусство и мусор», — бросила она, выхватывая
Лена, сортируя креветки на заводе в Бретани, прячет в карман горсть серебристой чешуи. «Опять для своих платьев?» — хрипит бригадир Жерар, указывая на пятно рыбьей слизи на её фартуке. По вечерам она крадется в сарай за домом, где между ржавыми сетями и ящиками из-под мидий склеивает блестки и обрезки ткани. Её соседка Мартин, пахнущая сигаретами и жареными кальмарами из бара *La Marée*, приносит ей старый паяльник: «В Париже такие штуки стоят как мой мотоцикл». Лена шьет платье с воротником из
Люсиль, хозяйка антикварной лавки на Монмартре, разбирая коробки с пыльными книгами, находит потрёпанного плюшевого мишку с коричневым пятном на лапе. Внутри — записка от брата Антуана, пропавшего три года назад: *«Спрячь это. Не для тебя»*. Запах лаванды от игрушки смешивается с металлическим оттенком крови. На следующий день к Люсиль приходит мужчина в кожаной куртке, требует отдать мишку: «Твой брат украл не то, что можно продать». Она звонит Антуану, тот хрипит в трубку: *«Это не моя