В середине двадцатого столетия, в уникальной и загадочной Индонезии, история одной женщины смело меняет традиции и устои. 1960-е годы стали ключевым периодом в ее жизни. Мы встречаемся с мастерицей, обладающей уникальными навыками и талантом, который она использует для производства гвоздичных сигарет - товара, имеющего длительную историю в этой стране. Эта женщина не просто придерживается традиций, она бросает им вызов, внося своеобразный штрих в этот древний искусственный процесс. Ее
Ханиф вместе с семьёй отправляется в детский дом, где прошло его детство, чтобы навестить старого больного директора приюта. По дороге они сбивают оленя, что вызывает у Ханифа тревожное предчувствие. В этом же приюте собираются два его друга детства со своими жёнами. Дети из приюта уехали на экскурсию на автобусе, оставив здание почти пустым. Одна из оставшихся девочек рассказывает сыну Ханифа местную легенду о хромой воспитательнице, которую когда-то обвинили в использовании чёрной магии.
Герои истории — служащие и постояльцы, образующие маленькую вселенную с собственными тайнами, эмоциями и переживаниями. В центре внимания — молодой мужчина, переживающий тяжёлые дни после разбитого сердца. Столкнувшись с болью потери и чередой жизненных трудностей, он пытается найти в себе силы двигаться дальше. Каждый день приносит новые испытания, раскрывая сложность взаимоотношений и необратимость перемен. Фильм глубоко погружается в психологическое давление, горькие чувства одиночества и ту
Райя, менеджер в рекламном агентстве в Джакарте, три года назад вышла замуж за Ади, инженера-строителя. Их квартира в районе Ментенг с видом на мангровые деревья постепенно заполнилась немытой посудой, счетами за электричество и молчаливыми ужинами. «Ты помнишь, когда мы последний раз говорили не о деньгах?» — спросила Райя, разбирая почту. Ади, не отрываясь от экрана телефона: «Вчера. Ты просила передать соевый соус». На работе Райя скрывала синяки под глазами за слоем консилера, а Ади
Адития копался в старом сундуке отца, вытащил потёртую карту с отметками возле шахт на Суматре. Сестра Рахаю, закатывая рис в банановые листья, бросила через плечо: *«Ты веришь этим каракулям? Дядя Баюнг уже перекрыл доступ к порту»*. В доме пахло жареным темпе и гвоздикой — мать, не поднимая глаз, шептала молитвы у алтаря с фотографией покойного мужа. На следующее утро Адития нанял рыбацкую лодку до Палембанга, спрятав нож *крис* с треснутой рукоятью под рубашкой. В трюме тряслось три ящика
Алиша, 17 лет, протирает пот со лба в душном автобусе по дороге в школу в Южной Джакарте. В кармане у нее смятая записка от Рио, соседа по общежитию: *"Встречайся у лапшичной после химии. Надо обсудить ту историю с твоим отцом"*. Она прячет ее, когда подруга Тари наклоняется, чтобы спросить: "Опять от него? Ты же знаешь, он вляпался в дела с этими ребятами с рынка Глодок". На перемене Рио, в потертой косухе, толкает ей стакан с теплым тебом: "Ты не рассказала матери про
В Джакарте Раден, водитель сине-белого *баджая*, каждое утро протирает лоб платком, пока объезжает пробки возле монумента Селатан. Дома на полке в коридоре — пустая аптечка с наклейкой «Для Аю», его дочери, которая спит на матрасе у вентилятора, держа ингалятор под подушкой. После столкновения с чёрным внедорожником на рынке Глодок, Раден находит в багажнике треснувшее яйцо с сизыми прожилками. «*Bapak, это же как из сказки про леших*», — шепчет Аю, когда из скорлупы выползает слизкое существо