Лена - женщина, живущая в замкнутом мире, ограниченном стенами тщательно охраняемого дома вместе со своими двумя детьми. У них нет соседей, нет внешнего мира, только строгие правила, которые они обязаны соблюдать при любых обстоятельствах. Их единственным посетителем является загадочный человек, чьи указания Лена должна исполнять безоговорочно, иначе ей грозит ужасное наказание. Однажды, отчаяние и желание свободы подталкивают Лену к решению бежать. В попытке сбежать, она попадает в
Лина, 23 года, моет кружки в кафе на углу Везерштрассе в Кройцберге. Замечает, что новые клиенты неделями заказывают эспрессо, не отрываясь от ноутбуков с одинаковыми наклейками — чёрный треугольник. В метро У8 она спотыкается о кабель, тянущийся из вентиляции. "Эй, осторожнее!" — хрипит мужчина в чёрной ветровке, скручивая провод. Дома Лина гуглит логотип, но браузер выдаёт ошибку 404. На следующий день Маркус, её сосед-студент из политеха, разбирает в комнате старый сервер.
Лука, студент-архитектор, подрабатывает в берлинской библиотеке, сортируя потрепанные издания Брехта. Его жизнь — график: утренний кофе из автомата с привкусом горелой бумаги, маршрут U-Bahn до Шарлоттенбурга, перепачканный мелом свитер. В дождливый четверг он натыкается на Миру, которая роняет стопку партитур у входа. «Ты всегда так помогаешь?» — смеется она, вытирая мокрые ладони о клетчатую юбку. Оказывается, она пишет диссертацию о звуках города — записывает скрип трамваев на
В сердце промозглого немецкого городка, где время будто застыло в ледяной ловушке, разворачивается тихий кошмар. Представь: улицы, заполненные людьми, превратившимися в статуи с широко открытыми глазами, а между ними пробирается Лина — единственная, кто ещё может двигаться. Её дыхание рвётся в такт шагам, а в ушах звенит от звенящей тишины, прерываемой лишь шепотом невидимых голосов. Она не понимает, проклятие это или эксперимент, но каждый день теряет частичку себя, будто реальность медленно
Знаешь, иногда кино цепляет так, что потом неделю ходишь под впечатлением. Вот смотрю я эту историю — а там всё такое... обычное, вроде бы. Семья, дом, тишина провинции. Но потом начинаешь ловить себя на том, что сердце стучит быстрее, ладони потеют. Как будто сам сидишь в той старой кухне за чаем, слышишь скрип половиц и чувствуешь, что за каждым словом героев прячется что-то невысказанное. А эти диалоги! Будто ножом по стеклу — резко, неудобно, но оторваться невозможно. Мать, которая пытается