Пыль маленького городка въелась в кожу так, будто хотела навсегда стать частью тех, кто здесь живет. Брат с сестрой, вернувшиеся после смерти отца, даже не подозревали, что старый дом хранит больше секретов, чем пыльные фотоальбомы на чердаке. А тут еще эта мачеха — холодная, как сталь в декабре, с глазами, которые словно считают каждую копейку в их карманах. "Что она скрывает?" — думала сестра, перебирая отцовские письма, где между строк маячило чужое имя. И тут бац — внезапная
Лена Ковальски, инженер-бионик из Чикаго, каждое утро поправляет протез левой руки, пока кофеварка гудит на кухне. Ее сосед, Марк Толберт, бывший военный с нейроимплантом в затылке, стучит по трубам через стену: «Опять вода течет?» Они работают в подвале заброшенной клиники на 45-й улице, где собирают киборгов из списанных медкомплектующих. Лена втихаря копирует данные с жестких дисков, найденных на свалке электроники — там всплывают записи экспериментов над заключенными тюрьмы «Редмонд». Марк
В морге городка Блэкстоун, заваленном старыми картонирами с бирками и вонящим формалином, Виктор Лэнгли, техник с обветренными руками, натыкается на тело с обгоревшим предплечьем. Рядом копается Роми Бёрк, практикантка в растянутом свитере с кофейными пятнами — она замечает, что раны на трупе шевелятся. «Слышь, у этого парня рука… она ж *заживает*», — бормочет она, роняя пинцет. Ночью, пока Виктор чинит сломавшийся холодильник для тел (отвёртка соскальзывает, он матерится), Роми втихаря