В тени мрачных улиц Тайваня разворачивается история, достойная самых захватывающих триллеров. Третий по списку самых опасных преступников страны, чье имя внушает страх и уважение в криминальном мире, задумал смелый и безумный план. Его цель - не просто оставаться в тени, а заявить о себе громко, превзойдя всех своих соперников. Решение пришло неожиданно: устранить двух лидеров списка самых разыскиваемых преступников, чтобы самому возглавить этот список и войти в историю. Этот ход, полный
Ли-Чен, 24 года, каждое утро протирал стойку в кафе «Золотая черепаха» возле рынка Шилинь. В кармане — разбитый телефон с трещиной через фото матери, погибшей при странном обрушении моста. Однажды под столиком нашел старый «Olympus OM-1» с пленкой. На снимках — он сам, но в военной форме 1940-х, и девушка, похожая на соседку Сяо-Фэн. «Эти пятна... как кровь?» — бормотал, рассматривая пятнистые отпечатки. Сяо-Фэн, работавшая в круглосуточном магазине, призналась, что видит те же сны: грохот
Энди Цзян, 23 года, переезжает из деревни под Куала-Лумпуром в промышленный район Тайбэя. Утро начинается с гудка конвейера на заводе по сборке электроники — она стоит третьей в ряду, в синей униформе, пахнущей машинным маслом. После смены делит комнату в общежитии с вьетнамкой Линь и филиппинкой Розой: спят на матрасах, застеленных газетами, чтобы не пачкать постель. «Завтра опять штраф за опоздание на пять минут», — бормочет Энди, разглядывая расчетную ведомость. По воскресеньям ходит на
Ли Миньхуэй, младший следователь из Тайбэя, каждое утро замечал на подоконнике своей съёмной квартиры паутину с чёрным пауком. Он смахивал её газетой, пока варил растворимый кофе с сгущёнкой. На работе — архивные записи о пяти утопленниках в районе моста Чэнци: все жертвы перед смертью шептали про «красные глаза в воде». Его напарница, Чэнь Сяолянь, смеялась: «Ты веришь в городские сказки?» Но вечером того же дня она нашла в кармане своего плаща мокрый лист с детским рисунком — паук в луже
Представь девушку, которая словно кукла-неваляшка: сколько раз жизнь её опрокидывает — она всё равно поднимается. Нина, с лицом, застывшим между детской наивностью и взрослой усталостью, колесит по задворкам Азии, пытаясь собрать пазл собственного прошлого. То в тайваньских переулках, где запах улуна смешивается с горечью старых обид, то в малайзийских джунглях, где воздух такой густой, что им можно резать ножом. А потом — Мьянма, где каждый взгляд словно проверяет: «А ты точно своя?» В её