Вена начала 20-го века, с её узкими улочками и величественными зданиями, становится свидетелем необычайной истории маленькой девочки по имени Мэри. В этом городе, где каждый камень хранит эхо прошлого, жизнь Мэри наполнена контрастами: с одной стороны — роскошь и изобилие, с другой — глубокое одиночество. Её дни проходят в ожидании приключений, которые так и не находят путь к её дому, полному прекрасных, но безжизненных вещей. Брат Макс, с его детскими шалостями, едва ли может развеять эту
В середине XIX века, в 1847 году, Вена столкнулась с одной из самых темных страниц в истории медицины. Родильный дом, предназначенный для оказания помощи бедным беременным женщинам, оказался охвачен ужасающей эпидемией послеродовой лихорадки. Смертность среди рожениц достигала критически высоких уровней, и никто не мог понять причину этой катастрофы. В это тяжелое время на сцену выходит Игнац Земмельвейс, венгерский врач, который поставил под сомнение устоявшиеся медицинские традиции и начал
Ласло, 38-летний бармен из кафе на площади Ференца, каждое утро сталкивается с Эржи — девочкой в потрёпанных кедах, которая упорно занимает столик у окна. **"Ты же не забыл про коричневый сахар в капучино?"** — бросает она, разворачивая учебник по математике. Через неделю Ласло обнаруживает, что её мать, Каталин, лежит в больнице на улице Тёёлё, а соцработник в растянутом свитере разводит руками: **"Она назвала ваш адрес. Говорит, вы договорились"**. В ящике стола бармена
Эржебет, детектив с привычкой добавлять ром в утренний кофе, копается в записях с камеры у мясной лавки на улице Ваци. На столе — фото трупа в сером пальто, найденного возле моста Свободы. «Ты точно ничего не упустил?» — Ласло, ее напарник, перебивает молчание, разглядывая окурок с помадой. В углу комнаты вьется запах жареного лука из соседнего кафе. Эржебет тычет пальцем в экран: «Вот он, в кепке с логотипом «Ференцварош». За ним — тень, возможно, женщина в платке». Ласло хрипит: «Проверим
Ласло, слесарь с завода «Ганц» в Будапеште, находит в развалинах цеха ржавый ящик с блокнотом, где каждая страница помечена трехзначным числом. На обороте — фамилии: «Хорват, 1984», «Варга, 1987». За кофе в столовой коллега Иштван шутит: «Опять старье копаешь?» — но вечером, разложив листы на кухне, Ласло замечает, что номера совпадают с маркировкой деталей из цеха. Позвонив Эржебет, архивариусу из городской библиотеки, он узнает: фамилии принадлежат рабочим, уволенным перед падением режима.
Иштван, бухгалтер из района Пешт, каждое утро застревает в пробке на мосту Маргит, пытаясь не пролить кофе на документы. В офисе на улице Ваци его ждёт начальник Габор, который уже третий день тычет пальцем в экран: *«Где отчёт по клиенту №327? Там же скидка 15%, а не 20%, ты что, слепой?»*. Дома Иштвана ждёт дочь-подросток Ливия, устроившая бойкот из-за пропущенного школьного спектакля, и жена Юдит, прячущая счета за свет под коврик. Вечером он крадётся в гараж, чтобы починить протекающий
Миклош, бывший инженер с долгами за коммуналку, встретил Эржи в баре возле моста Свободы. Она перебирала ключи от арендованного фургона, пока Ласло, её двоюродный брат, объяснял схему эвакуации через подземные гаражи на улице Ваци. «Там камеры ломаются каждую зиму из-за сырости», — бросил он, разливая палинку в потрёпанные стаканы. Эржи молчала: ей нужны были деньги на лечение матери в клинике на холме Геллерт. План — взломать сейфы в частном банке на площади Кальмана Селля, где Миклош раньше
Ласло Ковач, инженер по безопасности банка в Будапеште, каждое утро надевал серый пиджак с потёртыми локтями и цеплял бейдж с надписью *«Доступ 3-го уровня»*. После работы он заезжал в панельную пятиэтажку на окраине, где жена Эржебет разогревала лечо из консервов, а дочь Анита рисовала в тетради кошек. «Опять ночная смена?» — спрашивала Эржебет, вытирая руки о фартук. Ласло кивал, но вместо банка шёл к гаражу, где под старым «Сканией» лежали отмычки и схема вентиляции здания. Его цель — третий
В центре — семья Хорват из пригорода Дебрецена: отец Ласло, дочь-подросток Эржи, младший сын Бела. За неделю до праздника Ласло находит в старом чемодане письма от покойной жены Илонки с неотправленными пожеланиями соседям. Эржи, разбирая гирлянды с облупившейся краской, спорит с братом: «Если ты еще раз включишь эту игрушку-поезд без разрешения, я выброшу её в Дунай». Бела прячет под кроватью коробку с разбитой ёлочной игрушкой — совой из муранского стекла, которую мама купила в Будапеште
В центре — Эржебет, медсестра из больницы на окраине Будапешта. Ее соседка, Маргит, исчезает после ночной смены, оставив в почтовом ящике ключ от заброшенного склада на улице Ваци. Эржебет находит там старые фотографии с пометками на обороте: *"29.10.1993. Они все видели"*. В кафе *Fehér Kávé* детектив Ласло, с кофе в руке и сигаретой за ухом, спрашивает: *"Вы уверены, что не путаете даты? В тот день на районе был потоп, никаких событий не фиксировали"*. Она перебирает