Израильско-палестинскиий военный конфликт длится уже не один год, и о нем снято немало документальных и художественных кинокартин. Но только остросюжетный сериал «Фауда» рассказывает о том, какой хаос твориться на той территории, что солдаты из обеих сторон привыкли считать для себя вражеской. Бойцы секретного подразделения «Миставирим» уже знают много террористов в лицо. Они привыкли «работать» на территории Палестины, прикрываясь образом обычного человека, слишком далекого от политических
Психолог Луай Мансур переживает тяжелую утрату после самоубийства жены, оставаясь единственным опекуном своих двоих детей. Измученный бессонными ночами, он принимает решение изменить расписание сеансов и встречаться с пациентами после заката. Погружаясь в их истории и проблемы, Луай постепенно находит способы справиться с собственной болью и помогает себе, решая чужие трудности. Этот новый подход не только дает ему возможность лучше понять своих пациентов, но и открывает путь к исцелению его
Лиор, фотограф из Тель-Авива, сидит в квартире с треснувшим подоконником, разбирая снимки старых рынков. На столе — три пустые чашки от эспрессо, гитара без струн в углу. Звонит сестра Мира: *«Ты опять не спал? Мама звонила, просила привезти лекарства до пятницы»*. Он игнорирует, переключаясь на письмо из берлинской галереи — предложение о выставке. В аэропорту Бен-Гурион пахнет жареным миндалем, а в кармане у него лежит конверт с вырезкой из газеты: фото погибшего отца на демонстрации 90-х. В
Лиор, в потёртой кожаной куртке, сидел на кухне хайфской квартиры, перебирая старые фото отца-инкассатора. На столе — схема банка «Леуми» с пометкой *"лифтовая шахта — 23 секунды до блокировки"*. Тамар, втирая крем от загара в веснушчатые руки, бросила: *"Если провалимся, твоя мать опять будет звонить мне в два ночи, как после того случая с грузовиком"*. Они купили поддельные удостоверения Моссада на рынке Кармель — продавец с татуировкой «413» на шее шептал: *"Для пары
В Тель-Авиве Лиор, 27 лет, моет стаканы в кафе «Эльгабир» возле старого порта. За стойкой он подслушивает разговор двух мужчин в потёртых кожанках: «Думаешь, она до утра продержится?» — бросает один, разминая сигарету в пепельнице. Вечером Лиор замечает Адар, девушку в чёрной ветровке, которая три дня подряд заказывает эспрессо и рисует что-то в блокноте. Она резко закрывает страницу, когда он пытается заговорить: «Ты не видел парня с шрамом тут?» — показывает фото. На снимке — её брат Ярон,
Лиор, с всклокоченными волосами и пятном от кофе на рубашке, копался в старых коробках на чердаке отцовского дома в Неве-Цедеке. Среди потёртых фото и сломанных часов он нашёл зеркало в медной оправе — трещина делила его пополам, как шрам. «Ты что, спал тут двадцать лет?» — проворчал он, вытирая пыль рукавом. На обратной стороне выцарапана буква "А" и цифры 11.09.85. Внизу, на кухне, его сестра Тамар разбирала посуду, звонко ругаясь на сломанный краник: «Если не заткнётся, залью весь
Йонатан, или Йони, в рваной рубашке и пыльных ботинках, приезжает в Тель-Авив из кибуца возле Мёртвого моря. Он тащит за собой мешок с финиками, выращенными его отцом, чтобы продать на рынке Кармель. В переулке за лотком с пряностями он сталкивается с Лиорой, студенткой из университета, которая фотографирует граффити. «Ты перегородил весь проход, деревенщина», — бросает она, поправляя рюкзак с наклейкой «Анархия». Йони молча отходит, но позже находит её телефон в луже возле фалафельной — решает