Париж, 1979-1980 годы. Город окутан атмосферой романтики и творческого подъема, но для некоторых его жителей эти годы становятся временем тоски и неосуществленных мечтаний. Сара, певица в барочном квартете, ежедневно выходит на сцену, чтобы исполнить пленительные арии, такие как «Плач Нимфы» Монтеверди. Её голос, полный грусти и страсти, завораживает слушателей, но внутри неё бушует буря одиночества. В другом уголке Парижа студент Паскаль всё дальше и дальше откладывает написание своей
Представь: крошечный остров у берегов Бретани, где все друг друга знают, но никто не спешит раскрывать секреты. Сюда, в этот дышащий солью и старыми обидами мир, приезжает полицейский из большого города — не местный, конечно, а значит, чужак вдвойне. Ему поручено расследовать смерть молодой женщины, чье тело нашли у подножия гранитных скал. Но островитяне? Они смотрят сквозь тебя, улыбаются вежливо, а за спиной шепчутся на бретонском. Тут каждый камень помнит столетия, а семейные распри
Знаешь, иногда кажется, будто земля помнит больше, чем люди. Вот смотри: север Франции, начало прошлого века — шахты, уголь, пот и кровь. Места, где даже воздух пропитан усталостью. А потом этот кошмар 1906 года… Тысяча девяносто девять человек. Просто вдумайся — целый город под землей, и все затихло разом. До сих пор мурашки, когда представляешь, как родственники стояли у завалов, ждали, кричали… Но время-то идет, правда? Только вот странности начались. Сперва — мелкие происшествия, потом
Знаешь, есть такой фильм, где у парня — ну, Томом его зовут — странный талант: трогаешь вещь, и бац! Перед глазами всплывают чужие воспоминания. Представляешь? Жить с этим — кошмар, наверное. Вечно чужие секреты в голове, как в проклятом телевизоре. Ну а этот тип вляпался в историю из прошлого, пришлось втянуться в сотрудничество с ФБР — типа "работай на нас, а мы на тебя глаза закроем". Классика, да? Но вот что забавно: пока он там копался в чужих грехах, жизнь его брата-копара
Знаешь, как иногда кажется, что учеба — это скучно? Вот Хлоя из Бретани точно так не думала. Учится на археолога, копается в кельтской истории — ну, буквально! С сентября только началось, а её уже втянуло в какую-то жуть. То ли совпадение, то ли нет, но с каждым её находками в том проклятом лесу кто-то начал умирать. Серьёзно! То один, то другой… И все эти смерти — будто из древних легенд, о которых она читала. А этот лес… Ох, не зря местные шепчутся. Деревья там стоят как немые стражи, корни
Представляешь, стоят двое у алтаря, клятвы шепчут — вроде бы момент самый важный. А вокруг? Гости вроде улыбаются, а сами в мыслях кофеварку сломавшуюся вспоминают. Вот эти двое слева — женаты десять лет, глазами друг друга сверлят: «Может, хватит?» А те двое у окна — развелись сто лет назад, а теперь локтями толкаются: «А вдруг... опять?» И ведь все это под «аминь» да под марш Мендельсона! А жених-то! Стоит, кольцо невесте надевает, а сам глазами хлопает — видно, мысль долбит: «Чего я лыбы
Представь: успешный автор триллеров, Франсис, срывается в Венецию — мол, тишина, гондолы, каналы, вот оно, лекарство от творческого ступора. Ага, щас. Встречает эту Юдит, агента по недвижимости — ну такая, вроде смесь Казановы и местной русалки. "Есть домик на острове, — говорит, — полная изоляция, только чайки да виноградники". И он, понимаешь, влюбляется в неё (или в идею спасения?) с первого взгляда. Ну как тут отказаться? Только ставит условие: "Переезжай со мной, а то в
Знаешь, история эта цепляет с первых минут. Вот представь: Мартену всего двадцать, а на него уже свалилось столько дерьма — отец умер, дом стал как чуждый, вот он и рвёт все связи. Приезжает к сводному брату, а тот, прикол, живёт с Алисой в одной квартире. И нет, это не любовный треугольник — брат-то гей, так что они с Алисой просто соседи. Ну типа идеальная почва для дружбы... или чего-то большего. А потом — бац! — между ними начинает пробегать ток. Ты уже залипаешь, гадаешь, когда они наконец