В 1953 году, в небольшом поселке Кандалакша, местный житель Петя уверовал в свою роль как защитника порядка и справедливости, представляя себя милиционером и даже инспектором ГАИ. Он гордо носил форменный китель и милицейскую фуражку, а в его кобуре красовался, пусть и деревянный, но весьма достоверный на вид пистолет. Все в поселке с уважением и легким умиротворением относились к его самоустановленным обязанностям, не возражая против такого добровольного взятия на себя роли стража порядка.
Лейтенант Андрей Канаев служил в социалистической Чехословакии, когда советские войска начали возвращаться в СССР, а его часть расформировалась. Андрей, подавленный сокращением, делится своим горем с другом Мареком, который устраивает ловушку, превращая его в беглеца. Через агента Софи, Андрей оказывается во Франции и, потеряв надежду, вступает в Иностранный Легион. Здесь его вербует глава внешней разведки мсье Даниэль. Вернувшись в Россию после перестройки с новой личностью, Андрей начинает
Сергей, бывший инженер с завода «Красный пролетарий», торгует на рынке фарцовкой. Его клиентка Люда, медсестра из горбольницы №4, просит достать импортные колготки: *«У тебя ж чехи в гараже стоят, не прикидывайся шлангом»*. Он меняет джинсы «Montana» на магнитофон «Sharp» у солдата-срочника Виктора, который ночует в общежитии стройтреста. Деньги Сергей прячет в банку из-под соленых огурцов, закатанную под половицей в хрущевке на улице Гагарина. Конфликт вспыхивает, когда милиционер Петренко,
Капитан Игорь Семёнов втирал ладонью переносицу, разглядывая записи камер наблюдения на станции «Парк Победы». Вокзальный запах мазута смешивался с ароматом чьих-то вчераших пирожков. Рядом маячил напарник, Лёха Гордеев, щелкая семечки: «Опять нарываешься? Там же все шито-крыто — электрики, сантехники, даже уборщицы в доле». Семёнов тыкал пальцем в экран — на кадрах девчонка в красной куртке трижды мелькала у турникетов перед исчезновением. «Копай глубже, тут не просто кражи проездных. Смотри —
Представь: Питер, серые улицы, вечный дождь, а под ногами — не просто брусчатка, а слои истории, которые кто-то решил ворошить. Обычные студенты, вроде Саши с его вечным недосыпом и Леры, которая вечно ворчит на городской холод, случайно становятся свидетелями, как тот самый памятник… оживает. Ну, не в прямом смысле, конечно, но ночью вокруг него начинается какая-то чертовщина: тени двигаются сами по себе, а в тумане мелькают фигуры в старых мундирах. И всё бы ничего, да только эти ребята
Артём, в потрёпанной армейской куртке, шагал мимо гаражей с облупившейся краской. В баре «У Геннадия» Денис, пахнущий мазутом, крутил в руках стакан с мутным пивом: «Мехцех закрыли, ползавода под сокращение. А те, кто остался… будто роботы — ни смеха, ни мата». За окном женщина в одинаковом синем плаще методично подметала уже чистый тротуар. Вечером Артём заметил соседа — тот час стоял у подъезда, уставившись в стену, пока не упал. На затылке блеснул тонкий шрам, будто от хирургической нити.
Сергей каждое утро толкался в метро между Речным вокзалом и Тверской, прижимая портфель с битой углом папкой. Анна в это время выходила из вагона на Чистых прудах — рыжие волосы слипались от дождя, туфли промокали у киоска с чебуреками. Вечером они случайно оказались в одном лифте на Ленинском проспекте: он держал коробку с материнской платой, она — пакет из аптеки с бинтами и йодом. «Эта штуковина сломается, если вы будете класть сверху грелку», — буркнул Сергей, указывая на её ноутбук с
Знакомься, Рома — парень с талантом выжимать душу из рояля. Вместо консерватории его вдруг закинуло в онкологичку с диагнозом, от которого даже врачи морщатся. Там-то он и врезается в Юлю — девчонку, которая рисует так, будто кисть у неё вместо пальцев. Между ними — бац! — и проскочила эта странная искра. То ли от того, что оба в белых халатах, то ли потому что за стенами больницы уже давно нет ничего настоящего. Они жгли как могли: смеялись над капельницами, спорили о Рахманинове и Ван Гоге,
Представь: 1935 год, глушь крайнего Севера, где даже чай в кружке замерзает за пять минут. На эту проклятую полярную станцию на острове Врангеля сваливается наш герой — Николай Жердев, инспектор из северного ведомства. Человек-то мечтал вообще-то о теплой постели и жене в объятиях, а вместо этого — белые медведи за окном и труп местного доктора Вольфсона. «Несчастный случай», говорят. Ну конечно, как же иначе — в Арктике-то все так, чихают — и тут же леденеют. Но с первых же часов что-то не
Лида — обычная деревенская девчонка, ну знаешь, из тех, что смотрят на самолеты в небе и мечтают улететь куда подальше. Живет с матерью в какой-то глухомани — Колпаково, если вообще кто-то помнит это название. Про отца толком ничего не знает: видела разок пять лет назад, и всё. От него остались только сережки — красивые, блестящие, как два кусочка луны. Ну и фраза на прощание: «Приезжай после школы, дочка». Как будто это так просто — собрать чемодан и ворваться в чужую жизнь... А потом мать
Вот, знаете, история Вольфа Мессинга — это как будто сюжет для самого безумного романа, но ведь всё правда! Человек, о котором архивы до сих пор шепчутся украдкой. Говорят, он ни разу не ошибался — ни в предсказаниях войн, ни в датах катаклизмов. Представляете? Сталин лично его испытывал, Гитлер за голову обещал награду — и всё из-за того, что Мессинг видел будущее будто расписание поездов. Маг? Пророк? Да просто парень с невероятным даром, который даже сам, наверное, не до конца понимал, как
Представь: новогодний вечер, заснеженный особняк, вся семья в сборе — вроде бы идиллия. Но наш генерал Платонов, седой как лунь, но с глазами хищника, вдруг выкидывает фокус. Под шампанское и бой курантов торжественно заявляет: «Завещание? О, это вы завтра узнаете!» И многозначительно похлопывает по старой шкатулке с какими-то чертовыми камнями, которые, говорят, ещё его дед с войны приволок. Ну народ, конечно, взбудоражен — шепчутся, косые взгляды бросают. А утром... хозяина находят мёртвым. И
Представляешь, живут две сестры, а судьба с ними будто в дурную игру играет. Ульяна… Бедняжка, её ещё «щипцовым ребенком» прозвали — роды сложные, последствия на всю жизнь. Так и осталась в десятилетней девочке, хоть ей уже за тридцать. Ну знаешь, как бывает: смеётся над мультиками, обижается по-детски, а мир вокруг — взрослый, жесткий. И никуда от этого не деться. А Лиза… Вот уж кому не позавидуешь. Здорова, умна, талантлива — актриса, между прочим! — но вся её жизнь вертится вокруг сестры.