Марку, бывший детектив с артритом в правой руке, приезжает в городишко Вэлень после звонка старого друга — аптекаря Петре. Тот шепчет за стойкой, пахнущей ромашкой и дешевым одеколоном: «Зорилло вернулся. Нашли Иона Кравеца в овраге — как в 89-м, та же метка на запястье». В комоде Марку завалялась фотография: он, Петре и убитый Ион у пивной «Зоркий Лис» за неделю до революции. В кармане Иона — ключ от заброшенной часовни, где местные подростки курят самокрутки с дубом. Учительница Елена, дочь
Знаешь, иногда я ловлю себя на мысли: а что вообще такое эта свобода? Вроде все о ней говорят — «быть собой», «не зависеть», «выбирать». Но когда пытаешься представить её в реальности, всё расплывается, как дым. Вот например: вчера стоял у окна, смотрел на голубей — они же вроде свободные? А потом подумал: да им хоть бы что, лишь бы крошки были. Или это тоже какая-то их «свобода» — радоваться малому? Мне иногда кажется, что мы путаем свободу с удобством. Типа: «О, у меня выбор из ста сортов
Окей, представь: компания подростков, которые вроде бы просто хотели потусить или типа того, а в итоге оказались в центре какого-то безумного апокалипсиса. Эти корпоративные ребята в костюмах — ну ты знаешь, те самые, которые вечно что-то скрывают и кнопки жмут без раздумий — устроили тут такой бардак, что земля буквально затрещала под ногами. И оттуда, из трещин, полезли они… эти… даже не знаю, как назвать. Не зомби в классическом смысле, а что-то жутковатое, полуразложившееся, но при этом