В волшебном мире Бродвея, где каждый вечер рождается история, а огни неоновых вывесок сливаются с мечтами и надеждами тысяч людей, одно имя оставило неизгладимый след в анналах театральной истории — Флоренц Зигфельд. Этот человек не просто стал частью Бродвея; он перевоплотил его, задав новые стандарты шоу-бизнеса и раздвинул границы возможного на театральных подмостках. Флоренц Зигфельд мог бы пройти в историю как еще один бродвейский шоумен, но он выбрал иной путь. Его невероятный дар видеть
Мадлен, в синей шляпке с фатой, подстраивает «случайную» встречу с Томом возле парижского кафе, где пахнет жареным миндалем. Она роняет монету, он поднимает. «Спасибо, месье. Вы так галантны… инженер, говорите?» — её рука легонько касается его лацкана. Через час Том уже верит, что везе́т в чемодане запчасти для завода в Детройте, а не украденное у Карлоса, местного торговца антиквариатом, жемчужное ожерелье. На вокзале, пока Том покупает газету, Мадлен перекладывает контрабанду в коробку с
Эвелин Картер, археолог в потёртом кожаном пальто, высаживается на острове Сан-Лоренцо после двух недель плавания на ржавом грузовом судне. Местный проводник Хуан, в рубашке с закатанными рукавами, показывает ей карту, нацарапанную углём на пальмовом листе: «*Здесь, сеньорита, пещера с золотом богов. Но духи не любят чужих…*» В портовом баре, где потолки облеплены москитами, она сталкивается с Майлзом Гарреттом — охотником за сокровищами, который разливает виски по стаканам с трещинами. «*Ваш