В сердце конца XIX века, в затерянном среди бескрайних полей бедном эстонском селе, жизнь текла медленно и тяжело. Местные жители, день за днем сталкиваясь с невзгодами и нищетой, страстно мечтали о лучшей доле. Опустошенные безжалостным климатом и непомерными трудами, они обратились к древним верованиям в поисках спасения своих душ и улучшения участи. В отчаянии, они заключили пакт со Сатаной, просили его даровать им краттов — необычных существ, созданных из подручных сельских материалов,
Марк и Антон, братья из Питера, копаются в мастерской отца — Виктор умер три месяца назад, оставив кучу разваливающейся мебели XVIII века. В углу — комод с выщербленными ножками, пахнет лаком и пылью. Старое радио гудит на полке: *«Смотри, тут же метка — „Лодзь, 1923“», — Марк тычет пальцем в треснувший ящик. Антон перебивает: «Папа говорил, что дед привез это из Польши после войны. Но почему все шифровал?»* На столе — письма на польском, фотография женщины в чёрном платье у фабричных ворот.
Ты знаешь, иногда случайно натыкаешься на места, которые будто вырывают тебя из реальности и переносят в другой мир. Помню эти узкие улочки, где солнце пробивалось сквозь бельё, развешанное между домами, а запах жареных сардин смешивался с океанским бризом. Серьёзно, там даже воздух другой — густой, солёный, как будто дышишь самой историей. А эти плитки азулежу на каждом шагу! Глаза разбегались — синие, жёлтые, зелёные узоры, которые рассказывали истории лучше любых учебников. Сидишь в кафешке
Представь: лето, жара, а этот чувак тащится с одной тусы на другую, будто в каком-то бесконечном кайфе. То он в дыму костра под гитару влипает в философские разговоры с каким-то дедом-авантюристом, то вдруг нарывается на разборки в подворотне — и все это за пару дней! Прикол в том, что эти приключения как щелбан по лбу: сначала смешно, потом больно, а потом вдруг понимаешь, что мир-то не черно-белый. Он же, бедолага, думал, что вечеринки — это просто музыка да алкоголь, а тут влип в истории, от