В тени послевоенных лет, 1947-й окутывает Литву вуалью неопределенности и страха. Леса страны стали убежищем для разрозненных группировок, которые, отказываясь принять новый порядок, продолжают свою борьбу. Это было время, когда закон и правосудие часто уступали место вооруженному сопротивлению. В одном из таких уголков, где мирные жители старались восстановить свою жизнь после войны, происходит череда трагических событий. Четыре председателя сельских советов были жестоко убиты, и каждое
В Ленинграде слесарь Николай Громов, 42 года, копит отпускные на ремонт «Ижа» — мотоцикл ржавеет в гараже кооператива «Металлист». Его сосед Сергей Михеев, ветеран с осколком в колене, уговаривает съездить на Ладогу: «Ты ж десять лет щуку там не ловил. Папиросы припас, сети Макар отдаст». Николай отмахивается: «Смена в пятницу горит, бригадир с бронхитом». Вечером на кухне жена Лида ставит кастрюлю борща: «Поезжай, а то опять с этими гайками маяться будешь». Николай молча режет хлеб, крошки
В райкоме с облупленной штукатуркой Игнат Сурмач, комиссар в кожанке с потёртым револьвером, разбирает папку с донесениями. На столе — остывший чай в стакане с подстаканником, крошки чёрного хлеба. В дверь врывается связной в рваных обмотках: «На станции опять рельсы разобрали. Машинист Кузьменко видел — Чуб с бандой к лесу ушли». Сурмач хрипло: «Собирай взвод. Ищи след у реки, там их схроны». Ночью у полуразрушенного депо красноармейцы натыкаются на бочку с бензином, обёрнутую тряпьём. Механик
Виктор, инженер-механик из Ленинграда, находит в архиве завода "Красный Октябрь" затертые чертежи аппарата "ТК-12", подписанные фамилией Колосов. В ту же неделю к нему подходит Ольга, лаборантка из соседнего корпуса: "Ты тоже в их списках?" Она показывает записку с цифрами 17-34-Р, вырванную из журнала учета. Вечером, в коммуналке на Невском, Виктор чинит радиоприемник «Спидола», когда соседка-пенсионерка вспоминает: "Колосов? Тот, что сгорел в цеху в 58-м.