В старом замке под Ригой группа студентов-архитекторов во главе с Виктором и Лидой исследует подвалы, разбирая завалы кирпичей. Лида натыкается на ржавую дверь с гербом барона фон Штерера, Виктор ломится в нее ломом: «Тут не стучи, стена полая», — бормочет он. За дверью — комната с обвалившимся потолком, на полу валяются пустые бутылки из-под шнапса, пахнет плесенью. Местный сторож Арвидас, бывший партизан, приносит им карту 1944 года: «Искали документы? Они в колодце, под насосом». Лида
В Ленинграде, 1960-е. Сергей, слесарь с завода «Красный Октябрь», находит в стене старой коммуналки на Невском проспекте потёртый дневник. Листает страницы с водяными пятнами: «12 апреля. Смена №45. Шум в цехе заглушал крики, но я видел, как Николая увели через чёрный ход…» В обеденный перерыв спрашивает у сторожа: «Кто писал эти записи?» Тот хмурится, бросает окурок в снег: «Забей, парень. Тут каждый второй — призрак». Лида, соседка Сергея по общежитию, студентка полиграфического института,
Павел Субботин, егерь с обветренным лицом, каждое утро проверял капканы у речки. В рюкзаке — жестянка с чаем, кусок черного хлеба. Напарник Виктор, в дырявом ватнике, сплевывал в кусты: «Опять сеть у плотины. Щуки — как дрова навалены». Павел молча резал браконьерские веревки ножом с костяной ручкой — подарок от дочери. В поселке лесорубов у столовой №4 Григорий, в сапогах с рыбьей чешуей, шептал мужикам: «Субботин снюхался с милицией. Надо бы лодку его продырявить». Той ночью у старой заимки
Матиуш, десятилетний мальчик в бархатной мантии, сидит на троне, ноги не достают до пола. Вокруг — министры в потёртых сюртуках: Радослав, финансовый советник, щурит глаза, пересчитывая монеты в кожаном мешке. "Дворникам повысить жалованье? Не выйдет, — бормочет он, — у нас на ремонт мостовой медяков нет". Матиуш достаёт из кармана мятую бумажку с детским почерком: "Тогда отмените бал в честь моего дня рождения". В углу зала няня Марта вязает шерстяной шарф, украдкой