Николай Ковальский

В провинциальном дворе пятиэтажки Николай, слесарь с обвисшими усами, и Мария, библиотекарша в выцветшем платье, пытаются протащить старинный комод через узкий подъезд. Соседка Галина Петровна, завернувшаяся в клетчатый халат, кричит из окна третьего этажа: «Опять мебель ломаете? Там же карниз хрупкий!» Николай, вытирая рукавом пот со лба, бормочет: «Не карниз, а карниз*ик*, Галка. Сам знаю». Внизу, у парадной, подростки Витька и Ленка держат дверь, обложенную кирпичами, смеются: «Дядь Коля,
Николай, слесарь пятого разряда с завода «Красный Октябрь», три вечера кряду переделывал чертежи станка, чтобы сократить простой конвейера. В однокомнатной хрущёвке, за столом, заваленным калькой и болтами, он спорил с женой Марией: «Опять эти бумажки! Ты хоть Сашку в сад отведи — мне на смену в шесть». Николай, протирая очки тряпкой от машинного масла, бурчал: «Заменитель масла сломает пресс — тогда все встанут, не только я». На заводе мастер Глухов тыкал пальцем в его схему: «Тыщу раз говорил
Макар, в рваном тулупе и с обмотками на сапогах, пробирался через бурелом к заимке лесника Николая. Нашел у реки перевернутую лодку, следы сапог 45-го размера — явно не местных. «Опять Гриша с компанией шастает», — пробурчал он, разминая замёрзшие пальцы. В посёлке у конторы леспромхоза столкнулся с Петькой, пацан сунул ему гильзу от патрона: «Вчера за сопкой стреляли, волков, говорят». Макар сплюнул, зная, что волков здесь не было с прошлой зимы. В избе у старухи Агафьи, попивая чай с