В переулках Джайнагара, заваленных обрывками шелковых тканей и глиняными черепками, Лалита Мукерджи копалась в старом сундуке с потрескавшейся фурнитурой. Её брат Арджун, в засаленной рубашке, тыкал пальцем в счет за аренду лавки: *«Отец оставил нам долги, а не бриллианты. Даже краску для эмали не купим»*. Лалита вытащила из-под груды медных заготовок потёртый дневник с пометкой *«Шах-Джаханпур, 1947»* — там были чертежи броши в форме павлина, которую их дед делал для раджи. За окном уличный
**Первый абзац:** В деревне Гадхпура, где пыль въедается в одежду, а запах жареных чапати смешивается с дымом от очагов, живет Мангаль. Он помогает отцу чинить глиняные кувшины для воды, его руки в глине. Однажды староста, тяжело дыша, приносит весть: "Налог на рис... удвоили. Приезжают солдаты Империи завтра." В доме Мангаля тишина, только треск огня. Отец смотрит на поле, где сохнет урожай: "Нет у нас столько, сын. Ни у кого в деревне нет." Вечером Мангаль слышит, как