В маленьком городке под Бременом, 1946 год. Лотте Мюллер, 28 лет, в потёртом фартуке, растирает в ступке корень валерианы. В углу аптечной лавки — полки с бутылями, на этикетках детским почерком: «мята», «зверобой», «тысячелистник». Каждое утро к ней заходит фрау Хенкель с ревматизмом: «Достала последний сахар с чёрного рынка — добавь в мазь, а то жжётся». Лотте молча протягивает баночку, забирает пустые склянки из-под цикория. По вечерам через заднюю дверь к ней пробирается мальчишка-сирота Юп
Клара, 42 года, внезапно бросает семью в Лейпциге, уезжая к любовнице-флористке Анне. Утром она складывает в чемодан зубную щетку, старую футболку с пятном от вина и фотографию дочери Лины, 15 лет. Муж Маркус, пекарь, застает ее у дверей: «Собираешь вещи навсегда?» — «Только на время». Он весь день месит тесто, забыв добавить дрожжи, и три подноса булок сгорают. Лина, вместо школы, красит волосы в розовый за туалетом торгового центра, а младший Финн, 9 лет, строит в *Minecraft* точную копию их
Представь Берлин — город, где неоновые вывески мигают, как нервные тики, а за каждым углом прячется история пострашнее твоей. Тут наша героиня, Лена, втискивается в жизнь после побега из провинции. Она устроилась администратором в бутик-отель, который днём принимает бизнесменов, а ночью превращается в клуб для местной богемы. «Начну с чистого листа», — думала она, стирая пятна кофе с мраморной стойки. Чистый лист, блин, оказался исписан чужими грехами: пачки подозрительных конвертов, шепотки в
Всё началось с того, что обычный дворовый пёс по кличке Бруно вдруг стал центром вселенского хаоса. Представь: типичный берлинский дворик, дождь моросит, а эта рыжая пушистая бестия сидит у дверей кафе и смотрит на всех, будто сам решаешь, кому сегодня повезёт. А потом бац — оказывается, у него пять хозяев! Ну точнее, пять человек, которые уверены, что именно они его спасли, приютили или… украли. Тут и студентка-биолог с вечно перепачканным халатом, и пенсионер-байкер с татуировкой
Представляешь, середина XV века, Германия. Кажется, Просвещение где-то там на горизонте маячит, но инквизиция-то не дремлет — народ по-прежнему трясётся от страха, как осиновый лист. Вот в этой мясорубке и крутится Зобейда Арцт — женщина с лицом, словно высеченным из черкесского камня, да с такой харизмой, что соседи сразу зашептались: «Колдовство!». И ведь поволокли на костёр, даже не моргнув. Жуть... А её пацану, Ричарду, всего двенадцать. Стоял он там, на площади, наверное, ногти в ладонях
Знаешь, иногда натыкаешься на такие фильмы, от которых потом неделю не можешь отцепиться. Вот этот... даже не знаю, как объяснить. Там всё про эту странную смесь надежды и отчаяния, будто герои бегут куда-то, а сами кружат на месте. Помнишь, как в детстве кружились на карусели до головокружения? Примерно так и здесь. Кадры какие-то... не то чтобы красивые, но цепляющие. Музыка — то тихая, как шёпот, то вдруг накатывает волной. А диалоги! Фразы, которые врезаются в память, даже если сначала