Виктория, 17 лет, в рваных джинсах и с рюкзаком, заляпанным акриловыми красками, каждый день ехала на трамвае №3 от Трастевере до лицея имени Кардуччи. После шестого урока философии Донато Мазетти, пахнущий камфорой от старого пиджака, задержал ее у карты Римской империи: «Твоё эссе о Сартре... нестандартно. Завтра зайди ко мне в кабинет — обсудим стипендии». Дома, перебивая шум холодильника, мать Анна спросила, почему из дневника вырван лист. «Сломался степлер», — бросила Виктория, растирая
Лука вытирал блюдце с пятном от эспрессо, когда в дверь кафе на via Roma в Неаполе ворвался Эмилио. Его кожаная курдка пахла бензином, а в руке болтался ключ от мопеда. «Твой брат снова в долгах, — бросил он, раздавив окурок о плитку пола. — Ищи ящик с инструментами в гараже отца. Там не только гаечные ключи». София, хозяйка кафе, закатила глаза, доставая из-под стойки сигареты: «Опять? Ты десять лет не был здесь, а они как будто застыли». Лука молча провел пальцем по трещине на старом фото —
Представьте себе душные улочки Палермо, где даже воздух пропитан оливковым маслом и тревогой. Мы следим за жизнью обычной итальянской семейки — ну, как обычной, если лето 1970-х пахнет тут не только цитрусами, но и порохом. Всё через глаза десятилетнего Сальвы, который ещё верит, что папа работает «менеджером», а странные визиты дядь в костюмах — просто семейные посиделки. А потом бац — вплетаются реальные сводки о расстрелах и поджогах. Ты ловишь себя на том, что ёжишься, когда мальчишка