В городке Махаллапурам, на берегу мутной реки Гхат, Амита Шарма подслушивает разговор двух старух у лавки с чаем. «Раджеш, брат твой, ворует мешки с рисом со склада Малика», — шипит одна, разминая пальцами лепешку. Амита, не доев карри, бежит к дому — в комнате брата находит пустые мешки с меткой «Малик Трейд». Раджеш, вернувшись с ночной смены на фабрике, хватает сестру за рукав: «Это не мои, клянусь! Кто-то подбросил». На следующий день Прия, соседка-парикмахер, крася волосы клиентке,
**Первый абзац:** Акаш и Прити Рой с дочкой Джухи живут в Мумбаи, в своей квартире. Вечером, когда Прити разогревала ужин, а Акаш проверял почту, в дверь вломились трое. Хануман, здоровяк с татуировкой на шее, сразу схватил Джуху, прикрыв ей рот. "Шшш, девочка, не ори". Ромео, похитрее, тыкнул ножом для овощей (он валялся на столе) в бок Акашу: "Двигайся к дивану, медленно". Третий, Мама, молча заблокировал вход. Телевизор глухо бубнил про крикет. Запах недоеденной пиццы
Рудра, 27 лет, в синей рубашке с пятном от кофе, каждое утро пробирается через толкотню станции Чаттрапати Шиваджи в Мумбаи. Его офис в колл-центре на 14-м этаже — пластиковые столы, наушники с трещинами, запах ладана из угловой комнаты для молитв. В перерыве он берет бумажный стакан с масала-чаем у уличного продавца возле метро, слушая, как коллега Амит хвастается ставками на матч IPL. Вечером, у лифта, Рудра сталкивается с Мирой — она в оранжевом сари, таскает коробки с образцами тканей для
Знаешь, как иногда дождь будто специально подстраивается под людей? Вот так и тут — ливень сгреб их обоих в какой-то промокшей до костей ловушке. Аман ворчал про промокшие кроссовки, Чамели смеялась, выжимая воду из косынки, а за окном бушевало так, будто весь мир решил устроить стирку. Ночь тянулась как жвачка — сначала неловкие паузы, потом смешные истории из детства, а к утру уже болтали о таких вещах, о которых при свете дня язык не повернулся бы. Странно, как темнота и грохот воды по крыше